Онлайн книга «Призраки Замоскворечья»
– Он рассказал, о чем они говорили? – Нет. Точнее, не сказал мне всей правды. – А в чем она заключалась? – поинтересовалась Надежда. – В том, что Рыбникова сообщила ему о пропаже. Теперь из ваших слов это ясно. – То есть? – Борис Окаемов не сказал мне, что знает про кражу портфеля. – А он знает. – Теперь это факт, – констатировал Лев. – Не понимаю, почему он соврал. – Астраханский замолчал, и было видно, он хочет что-то сказать. Наконец, он проронил: – Окаемов рассказал мне, что их разговор прервался… – Рыбникова бросила трубку? – поинтересовалась Надежда. – Что-то вроде того. Но перед тем как телефон отключился, раздался звук, похожий на звон барабанных тарелок. – Откуда они взялись? – Не знаю. Поэтому спрашиваю вас: не догадываетесь, что это могло быть? Она покачала головой: – Ума не приложу. Но это точно не швейное оборудование, да и с какой стати она бы пошла в пошивочный цех с телефоном? – Портных и закройщиков опросили, ее там не видели, – сказал Астраханский. – И нужно заметить: сейчас трудно определить ее перемещения внутри здания. Мы знаем, откуда она звонила в последний раз, с приблизительной точностью – до нескольких десятков метров. – Вы можете определить, в какой части здания она находилась, но никогда не узнаете, на каком этаже. У нас их два. – И это все усложняет. Откуда-то послышался голос: – Лев! Я закончила. Ты скоро? Они обернулись и увидели Ларису, девушку, которая обыскивала Надежду в примерочной. При воспоминании об этом Надежда отвернулась. – В третьем подъезде была? – спросил у нее Лев. – Была. – Результат? Лариса ответила: – Никто ничего не видел. Потом туда пришли полицейские. – Да, сегодня здесь лучше не отсвечивать. – Он взглянул на Надежду. – Если будет что сообщить, звоните. До свидания! * * * Надежда не заметила, в какой момент во дворе появились люди с видеокамерами – это репортеры узнали об убийстве охранника. Из зарослей акации она наблюдала, как они перемещались в поисках очевидцев. Наконец, кто-то из них подсел к старухе, что сидела на лавке. К нему тут же присоединились все остальные. Заинтересовавшись, Надежда выбралась из своего убежища и подошла ближе. Репортер бегло спросил: – Вы видели труп? Знаете, кто первым его обнаружил? – и сунул микрофон старухе под нос. Там же оказались еще два микрофона других каналов. – Его нашел дворник, – ответила старуха. – Но я могу рассказать другую историю. – Другую не надо, – прервал ее репортер. – Значит, труп охранника обнаружил ваш дворник? Как его зовут? Где он сейчас? Выдержав паузу, старуха сказала: – Я с ним не знакома. Вам нужно обратиться в жилищную контору. – Живете в этом же доме? – спросил репортер. – Да, в третьем подъезде. Я здесь родилась и многое помню. Однажды, например… – Не нужно воспоминаний. Куда выходят окна вашей квартиры? – Во двор и на улицу. Репортер оживился, микрофоны приблизились. – Вы слышали какой-нибудь шум? – Когда? – уточнила старуха. – Ночью, когда убивали охранника. – Я, знаете, крепко сплю. В детстве, напротив, часто просыпалась, особенно после того страшного случая… – Не нужно про детство! – взмолился репортер и оглянулся на камеру: – Снимай, все равно снимай! – Он снова обратился к старухе: – Как вы узнали о том, что случилось? – Соседка рассказала. Она рано утром вышла во двор и все увидела своими глазами. – Как зовут вашу соседку? – Анна Ивановна. – В какой квартире живет? – В шестнадцатой. Съемочные группы, включая репортеров и операторов с камерами, стремительно снялись с места, забыв про старуху. Надежда села рядом с ней и сказала: – Телевизионщики – беспринципные люди. В погоне за материалом любого затопчут. – Я не в обиде. – Тем более что вы ничего не видели… – Боженька уберег. – Старуха вгляделась в Надежду: – Мне кажется, я вас откуда-то знаю. – Вряд ли, – улыбнулась она. – Знаете, мне часто так говорят. – Может быть, вы просто похожи на кого-нибудь из тех, кого я знала. – Старуха вздохнула: – А таких все меньше и меньше. – А я, кстати, работаю в ателье. – Я туда не хожу. – Давно здесь живете? – Родилась в этом доме. – Сколько же вам лет? – В сентябре исполнится девяносто пять. – Почтенный возраст, – улыбнулась Надежда. – Умом еще крепкая, а вот ноги подводят. – Старуха показала свою палочку. – Третий год с «подружкой» хожу. – Она вздохнула: – Вспомнился мне один случай… Душу разбередили, вот и припомнила. Надежда встала со скамьи, чтобы проститься, но старуха продолжала рассказывать, и ей пришлось задержаться: – Лет пять мне было, не больше… Вечером, еще было светло, я гуляла во дворе со своей нянькой. В первом подъезде художница жила с мужем. Этюды рисовала во дворе: поставит мольберт и рисует. В тот самый вечер она вернулась одна, с саквояжем. С нянькой моей постояла, поговорила да к себе убежала. Немного времени прошло. Нянька уж домой позвала, а тут у меня мяч укатился. Я – за ним. Смотрю: у первого подъезда художница лежит вся в крови. – Как же вы помните? – Как только Анна Ивановна расказала про убитого охранника, тут же и вспомнила. А так давно уж забыла. Да и что вспоминать – хорошего мало. Надежда опустилась на лавку рядом со старухой: – Я правильно поняла? Женщина из вашего детства лежала на том самом месте, что и охранник? – Точно там. И голова была так же разбита. – Как странно… А жила она где? – Я же говорю: в первом подъезде, где сейчас ателье. В те времена повсюду были квартиры. – Не помните, на каком этаже? – На втором. – Что было потом? Старуха махнула рукой: – Пять лет мне было, чего там упомнишь. – А как звали ту женщину? – Зося. – Старуха с удивлением уставилась на Надежду. – Сколько лет прошло, а в памяти осталось: Зосей ее звали. |