Онлайн книга «Призраки Замоскворечья»
– Опознала? – Сто процентов – она! – Где сейчас Рыбникова? – Во второй районной больнице. – В Одинцове? – Где нашли, там и пристроили. Лев вышел в прихожую и стал обуваться. – Ты куда? – поинтересовалась Надежда. Ее удивило, как обыденно и спокойно он действует. – Едем в Одинцово. Она уточнила: – В больницу? – И чем скорее мы доберемся, тем лучше. Через полтора часа там будет ФСБ и весь политсовет партии Возрождения. * * * Надежда прошла на территорию районной больницы, как и положено – через бюро пропусков и охранника. Астраханский перелез через забор. Встретились они у входа в стационар, где в отделении неврологии лежала неизвестная, поскольку поступила без каких-либо документов. Поднявшись на этаж, Надежда окликнула медсестру: – Девушка! Та подошла: – Чего вам? – Где тут у вас лежит неизвестная? – Наркоманка? – Она махнула рукой: – В третьей палате. А вы кто такие? Астраханский бегло заметил: – Мы из полиции. – Четвертая дверь направо. Они вошли в палату с шестью кроватями. Лев оглядел всех ее обитателей и направился к женщине с отечным, голубовато-багровым лицом. Это была Рыбникова. Присев перед ней на корточки, он тихо позвал: – Ирина Ивановна. Рыбникова никак не отреагировала, даже глазом не повела. Надежда оглядела ее с сочувствием и брезгливостью. Всклокоченные жирные волосы, синяки и грязь под ногтями не вызывали ничего, кроме желания держаться подальше. – Ирина Ивановна, – чуть громче проговорил Астраханский. – Вы меня слышите? Рыбникова подняла глаза на Надежду и что-то пробормотала. – Можете говорить? Она перевела взгляд на Льва и сразу же отвернулась. Старуха, лежавшая на соседней кровати, повернулась и сердито сказала: – Нажрутся, наколются, а их потом на государственные денежки лечат. Уж лучше бы сразу… – Вас не спросили, – огрызнулась Надежда. – Полежала бы здесь, по-другому бы заговорила! – разозлилась старуха. – Мало того что воняет, так еще всю ночь храпела – стены тряслись. Здесь не только спать, болеть не захочешь! – Девочки, обедать! – в палату зашла санитарка с подносом. Заметив Надежду и Льва, спросила: – Родственники? Время для посещений закончилось. Вечером приходите. – Она что-нибудь говорила? – спросил Астраханский. – Какое там! Врачи говорят – амнезия. – Санитарка поставила поднос на тумбочку. – Принесите ей из дома тарелку, кружку и ложку. – А разве в больнице этого нет? – удивилась Надежда. – Есть, но на всех не хватает. Вот вашей принесла еду в эмалированных мисках. Как ее зовут? – Ириной Ивановной… – Ешь, Иришка, – санитарка передвинула тумбочку поближе к кровати. – Оголодала, бедняга. Рыбникова схватилась за ложку и потянулась за миской с супом, но уронила ее, стащив с тумбочки поднос, металлическую тарелку с котлетой и железную кружку. Все это со звоном рухнуло на пол. Она в ужасе отшатнулась, потом схватила себя за волосы и заорала нечеловеческим голосом: – А-а-а-а!! В лице Рыбниковой не было ничего, кроме животного страха. И когда Надежда подошла, чтобы успокоить ее, она скрючилась и закрыла руками голову, словно ожидая удара. В палату забежал мужчина в чепчике и белом халате. – Главврач, – охнула санитарка. – Где она?! – Оглядев палату, он задержался на Рыбниковой и распорядился: – Срочно переодеть и перевести в люкс. – В платный? – уточнила женщина-врач, пришедшая вслед за ним. – В какой же еще? – главврач посмотрел на часы: – С минуты на минуту сюда приедут. Живо! Надежда отступила к окну и увидела, как от ворот к зданию несется автомобиль с проблесковым маячком, за ним – белый «Кадиллак» и еще пара машин. Она шепнула Астраханскому: – Срочно уходим. Не задавая вопросов, он зашагал к выходу, она – следом за ним. В коридоре Лев огляделся: – Идем к запасному. Они побежали в конец коридора к застекленной двери, ведущей на лестницу. На первом этаже стало ясно, что незамеченными им отсюда не выйти – у двери рассредоточился наряд полицейских. – Сюда! – Лев рванул на себя дверь служебного помещения. Перебравшись через ведра и швабры к окну, распахнул деревянную створку. – В окно?! – Надежда возмущенно замотала головой: – Ни за что! – Иди сюда, говорю! – Он вернулся к двери, схватил ее за руку и потащил к окну. Там взял под мышки и буквально вытолкнул через оконный проем наружу, потом вылез сам. Больше Надежда не сопротивлялась, молчала даже тогда, когда с помощью Астраханского преодолевала забор. В машину она вернулась другим человеком. – Что дальше? – Давай отсюда! Надежда поехала, но уже через пару кварталов Астраханский велел остановиться и сам сел за руль. Спустя какое-то время спросил: – Что скажешь? Ее прорвало: – Это ужасно! – Похоже, Рыбникову били. Видела, как она испугалась, когда ты к ней подошла? Память потеряла, а рефлексы остались. Тело все помнит. – Мне кажется, что ожидание побоев напрямую связано со звоном упавшей посуды, – проговорила Надежда. Лев кивнул: – Замечу: металлической посуды. И как тут не вспомнить звон барабанных тарелок, который слышал Окаемов в конце их разговора. – Что будем делать? – Я должен поговорить со старухой, которая сидела в акациях. Думаю, в день похищения она что-то видела. – С Ульяной? – Надежда покачала головой: – Тебе нельзя туда ехать. – Ничего со мной не случится. – А вдруг тебя кто-то узнает? – Мне нужно поговорить со старухой, – упрямо повторил Астраханский. Когда они были в нескольких кварталах от ателье, Надежде позвонила Ираида Самсоновна: – Ты где? – Я недалеко. Минут через пять буду. – Тебе лучше не приезжать… – Не пугай меня, мама, – проговорила Надежда и почувствовала, что Астраханский тоже напрягся. – Здесь полно полицейских и следователь. – Что случилось? – Во дворе старуху убили. Нашли сегодня в кустах. Ты видела ее – она все время на скамейке сидела. |