Онлайн книга ««Флоту – побеждать!»»
— Чтооо?! Шесть часов? Я же приказал разбудить меня через три! — Степан немедленно подскочил и сел на кровати. — А вот в данном случае, — улыбнулся художник, — приказ доктора Волковича более весом, чем ваш. С вашего позволения, я пошлю за ним немедленно. — Какой, к черту, доктор!? — Макаров вскочил и, раздраженно сопя, стал одеваться. — Я вполне прилично себя чувствую. Стыдно только — сомлел при всех как рыхлая баба… — И тем не менее. — Верещагин вышел, чтобы отправить вестового за старшим врачом броненосца. — Как себя чувствуете, ваше превосходительство? — неоригинально осведомился Волкович, прибыв минуты через три. — Благодарю, Андрей Николаевич. Отлично. — Позвольте все-таки удостовериться? Хорошо, что вы не успели одеться, — улыбнулся в усы медик. Он пощупал пульс, прослушал грудь и спину через стетоскоп и удовлетворенно кивнул. — Как аппетит? — Не откажусь пообедать. Но только после разговора с адмиралом Моласом. — Не вижу препятствий тому, чтобы объединить эти два процесса. Я сам передам ваше приглашение его превосходительству, не возражаете? — Нисколько. Василий Васильевич, — обернулся Степан к Верещагину. — Не желаете к нам присоединиться? Вы, как я понимаю, тоже еще не обедали. — Благодарю. С удовольствием. — Тогда, Андрей Николаевич, если вы столь любезно предложили свои услуги в этом деле, я вас попрошу распорядиться, чтобы подали на три персоны. — А за вами должок, Степеан Осипович, — улыбнулся художник, когда корабельный врач вышел. — Простите? — удивленно поднял брови Макаров. — Вы отказались взять меня с собой в последнюю операцию, а я ведь там мог увидеть столько… — Василий Васильевич, побойтесь бога! Операция была крайне опасной. Я не мог себе позволить рисковать жизнью одного из лучших живописцев России. Случись что с вами — меня не простили бы ни современники, ни потомки. — Осмелюсь напомнить, что я все-таки бывший офицер. «Русский офицер «бывшим» не бывает…» — некстати метнулась в мозгу Степана фраза из известного фильма своего времени. — Хорошо, чего вы хотите? — Во-первых, пообещайте, что возьмете меня с собой в следующий раз, а во-вторых, попрошу просмотреть мои последние наброски и высказать свое мнение, — лукаво посмотрел на Макарова художник. — Как раз второе ваше пожелание исполню с огромным удовольствием. С вашего позволения, с него и начнем. Как я понимаю, вы именно тем и занимались у «моего изголовья», пока я спал вопреки собственному приказу, что писали свои новые картины. — Пока — рисовал. Наброски. Писать буду потом. Некоторые. И учту ваше мнение при выборе. — Верещагин протянул альбом: — Прошу оценить. «Новик» возвращается из боя, вслед ему бьют из пушек вражеские крейсера… Порт-Артурская эскадра на рейде… Подрыв «Хатсусе»… Ого! Даже на точках, обозначающих головы и лица японских моряков, прыгающих за борт, читается ужас, который они в тот момент испытывали… — Великолепно, Василий Васильевич! Честное слово, не понимаю, зачем вам самому идти вместе с нами в бой? — Да потому, что меня в первую очередь интересуют не ваши разлюбезные корабли, Степан Осипович, а люди. Матросы и офицеры возле пушек, на мостике, в кочегарках, в лазарете, в конце концов. Неужели непонятно? Я хочу видеть выражения их лиц во время боя, ситуации, которые самому не придумать… — Хорошо, — без всякого воодушевления в голосе произнес Степан, — в следующий выход обещаю взять вас с собой. — Разрешите, Степан Осипович? — Постучавшись, в салон зашел Молас. — Милости прошу. Сейчас должны подать обед, Михаил Павлович, не откажетесь составить нам компанию? — С удовольствием, благодарю. — Командиры кораблей и начальники отрядов уже представили рапорты? — Точно так. О повреждениях и потерях подробно, я думаю, стоит поговорить позже, но предварительно — ничего особо серьезного, за исключением минной пробоины на «Палладе», разумеется. — А результаты операции? — Здесь все более или менее ясно: уничтожены или выбросились на берег семь транспортов, причем все выбросившиеся подожжены артиллерийским огнем либо минами, потоплен крейсер «Акицусима», крейсер «Итсукусима» избит артиллерией и добит миной, крейсер «Хасидате» после полученных повреждений выбросился на берег и вряд ли будет способен принять участие в войне. Старый броненосец «Чин-Иен» поражен миной и тонул, когда отряды Вирена и Матусевича отходили на соединение с нами, кроме того, потоплено у противника два миноносца первого класса точно, а возможно, и три, три миноносца второго класса точно, а возможно, и четыре. Это про потери в кораблях… — А об остальном после обеда. Думаю, что в дверь стучится именно он, — улыбнулся Макаров. Действительно — вестовой внес поднос с закусками и графином. Адмиралы и художник устроились за столом. Закусок принесли немного, но для аперитива вполне достаточно: астраханская селедочка с луком, яйца-кокот, маринованные рыжики, которые прислала Макарову сама Мария Фоминична Белая, жена командующего артиллерией Порт-Артура, и то, что вся эскадра давно уже называла «макаровский разносол»… Когда стала созревать редиска на квантунских огородах, Степан попросил своего повара приготовить нехитрый салат, который очень и очень уважал под водочку, как в конце двадцатого, так и в начале двадцать первого века. А всего делов-то: порезать тонкими кружочками редис и соленые огурцы, смешать, и в морозилку. Но только до состояния, чтобы слегка ледком прихватило, не заледенело… Ух и закуска! И когда она была как-то раз подана на общий стол, то сидевшие за ним адмиралы и офицеры, во-первых, мгновенно оценили ее прелесть и простоту, а во-вторых, немедленно разнесли нехитрую рецептуру по всей эскадре. Так что и в кают-компаниях, и у себя на квартирах офицеры уже давно и регулярно предпочитали закусывать сорокаградусную именно салатом «от дедушки», от «бороды». — Ну что, господа, — поднял рюмку Макаров, — за успех нашей сегодняшней авантюры! Чокнулись. Выпили. Захрустели закусками. Вернее, одной — именно «макаровской», — ее вкус под водочку успели оценить и раньше, к тому же понимали, что ледок внутри кусочков редиски и огурцов не вечен, а именно он придавал шарм смеси двух совсем не «парадных» овощей… — Степан Осипович, — дожевав закуску, спросил Верещагин, — а почему вы назвали сегодняшнюю операцию авантюрой? — Да потому, Василий Васильевич, что таковой она и являлась. Мы сунулись в мышеловку, из которой могли и не вернуться. Предлагаю выпить именно за наше счастливое возвращение! Налили. Чокнулись. Выпили. Закусили. На этот раз дружно взялись за яйца-кокот (интеллигентный человек оперирует закусками горячими…), но с селедочкой… |