Онлайн книга «Голодный дом»
– Вжжик! Бабах! Шлеп! – восклицает Ланс, рассеянно почесывая пах. – А можно ли верить показаниям мистера Пинка? – спрашивает Тодд, растягивая гласные на провинциальный манер (я от этого балдею). Аксель одобрительно кивает: – У полиции тоже возникли сомнения в достоверности его показаний. Район здесь хоть и благополучный, но бедный. Особняк некой аристократки отсвечивал бы пафосной занозой. Как бы то ни было, в следственном департаменте решили уважить просьбу Фреда Пинка и отправили в проулок Слейд инспектора Гордона Эдмондса, выяснить, что к чему. – Аксель тычет пальцем в фотографию на листке. – Итак, этот самый инспектор Эдмондс двадцать второго октября восемьдесят восьмого года совершил обход проулка Слейд и обнаружил в стене незапертую дверь. За дверью оказался сад и «внушительный особняк», именуемый Слейд-хаус. – В котором жила леди Грэйер? – спрашивает Анжелика, накручивая на палец ярко-синюю прядь. – Нет. В восемьдесят восьмом году там жила Хлоя Четвинд, молодая вдова. Из рапорта Эдмондса следует, что Хлоя Четвинд ничего не знала ни о леди Грэйер, ни об исчезнувших Бишопах. – А если б и знала, то не сказала бы, верно? – Ферн с силой вдавливает окурок в пепельницу. – В викторианских романах вдова – самый подозрительный персонаж. Особенно молоденькая. – Ага, вот только Эдмондса об этом не предупредили, – говорит Аксель. – В следующую субботу он снова посетил Слейд-хаус, потому что перед этим якобы порекомендовал Хлое Четвинд слесаря, который должен был починить дверь в сад, а миссис Четвинд попросила его проверить, все ли сделано правильно. По свидетельству очевидцев, в шесть часов вечера Эдмондс припарковал свой автомобиль на Вествуд-роуд… – он выдерживает паузу, для драматического эффекта, – и больше инспектора никто не видел. – Но ведь полиция должна бросить все силы на поиски исчезнувшего копа, – резонно замечает Анжелика. – И в прессе шумиха поднялась бы. – Верно, – кивает Аксель. – Пару дней о Гордоне Эдмондсе писали во всех газетах, журналисты выдвигали различные версии – то ли его ирландские сепаратисты похитили, то ли он сам руки на себя наложил, – а потом, когда прошла пара недель, а о нем по-прежнему ни слуху ни духу, все обратились к привычным новостям: фотографии принцессы Дианы, беспорядки и бесчинства из-за подушного налога, очередной громкий бракоразводный процесс и так далее. Об инспекторе Эдмондсе попросту забыли. – А Хлою Четвинд допросили? – интересуется Анжелика. – Как ни странно, Хлою Четвинд отыскать не удалось. Мы недоуменно переглядываемся. – Погоди-ка, – говорит Ланс. – А когда копы в Слейд-хаус нагрянули, с кем же они там разговаривали? – В том-то и дело… – Аксель, сделав глоток пива, продолжает: – Слейд-хаус тоже отыскать не удалось. – Как это – не удалось?! – восклицает Ланс. – Особняк исчез, что ли? – Солидные каменные постройки в тумане не растворяются, – замечает Ферн. Аксель удовлетворенно хмыкает: – Ну, наше общество недаром называется Общество паранормальных явлений. В баре на первом этаже игровой автомат исторгает из своих недр горсть монет. – Одно слово – секретные материалы, – говорит Ланс, раскачивая стул. – А вдруг Гордон Эдмондс все выдумал – и Слейд-хаус, и Хлою Четвинд? – предполагает Ферн. – Ради чего? Зачем ему понадобилось служебным положением рисковать? – спрашивает Анжелика. – Понятия не имею, – отвечает Ферн. – Может, с ним нервный срыв случился. Или он был патологическим лжецом. Мало ли. Нет, народ, сами прикиньте, что правдоподобнее: сфабрикованные документы полицейского расследования или особняк, растворившийся в воздухе в нарушение всех законов физики? – А что слесарь? – вспоминает Тодд. Аксель изо всех сил делает вид, что дискуссия его нисколько не занимает. – А слесарь клянется, что ни о каком Слейд-хаусе ни от кого не слыхал и никто к нему не обращался – ни Хлоя Четвинд, ни инспектор Эдмондс. – Так ведь убийцы обычно в своих преступлениях не сознаются, – говорит Анжелика. – Полиция досконально проверила и его, и всех слесарей и строителей в округе. Ничегошеньки не обнаружили – полный ноль, фигу с маслом. В то время никто не выполнял никаких ремонтных работ ни в Слейд-хаусе, ни вообще в районе Вествуд-роуд. – Неужели никто не упомянул о том, что в проулке Слейд произошло не одно, а два загадочных исчезновения: одно – в семьдесят девятом, а другое – в восемьдесят восьмом? – Нет, эту информацию разглашать не стали, – мотает головой Аксель. – Чтобы не создавать нездорового ажиотажа у обывателей. – Проклятые угнетатели всегда от народа правду скрывают, – вздыхает Анжелика. – Хуже фашистов, сволочи! Тоже мне, правительство: полицейский режим, свободы лишили и радуются. Мне очень хочется спросить ее, как она представляет себе вольную жизнь без правоохранительных органов, но я стесняюсь. – Аксель, а сам ты как до этого додумался? – любопытствует Тодд. – Мне об этом знающий человек сообщил, – уклончиво отвечает Аксель. – Сказал, что этот случай как раз по части Общепара. – Какой еще знающий человек? – Ланс задумчиво извлекает из носа козюльку, вытирает палец о стол. Фу, гадость! Постыдился бы! Мне вон за свой лишний вес неловко, но это вообще ни в какие рамки не лезет. Помолчав, Аксель признается: – Мой дядя, Фред Пинк. – Фред Пинк – твой дядя? – ахает Анжелика. – Ни фига себе! Тот самый стекольщик, который девять лет в коме пролежал? Но ты же Хардвик, а не Пинк. – Фред Пинк – брат моей матери. Ее девичья фамилия Пинк. К сожалению, проулок Слейд превратился для дядюшки в навязчивую идею. – Почему «к сожалению»? – говорит Ферн. Я и сама хотела это спросить, но не успела. Аксель кривит губы: – Дядюшка Фред считает себя… ну, избранным. – Как это? – не отстает Ферн. – Куда избранным? С какой целью? Аксель пожимает плечами: – Разузнать всю правду о Слейд-хаусе. Если честно, то после девятилетней комы он так и не приспособился к нормальной жизни и сейчас… В общем, он в психиатрической лечебнице, где-то под Слау. – Обалдеть! – Ланс, воздев ладонь, показывает, что сейчас рыгнет, – и громко рыгает. – Любая история о сверхъестественном должна иметь два объяснения: паранормальное и реалистичное. Ну, допустим, главный герой видит привидения – на самом деле он их видит или у него просто нервный срыв? Аксель, я присоединяюсь к расследованию, лады? – Чем больше народу, тем веселее, – уныло произносит Аксель. Анжелика отпивает светлого эля: |