Онлайн книга «Серебряная луна»
— Разумеется; приказывайте, госпожа, — поклонился граф. — Вы узнаете все подробности обольщения моей кузины, как только гонец съездит в Шантильи и привезет ответ на мой запрос. — Раз вы уходите, скажите тем, кто ждет, что сегодня утром я больше никого не приму. У меня немного болит голова. — Это будет очень жестоко по отношению к юному Жюлю де Мери! Он ждет, по-моему, почти три часа. Мальчик страдает, Иможен! Это видно с первого взгляда, он весь извелся. — Не говорите о нем, — передернула плечами Иможен. — Он мне наскучил. С ним страшная тоска! Я запретила ему появляться здесь, но он оказался так глуп, что ослушался моего приказа. — И все же вы хоть сколько-то его любили, а этого достаточно, чтобы поглотить его тело и душу, как случилось еще со многими, — упрекнул ее граф. Иможен засмеялась: — Любила его! Дорогой мой, неужели вы до сих пор не поняли, что я никогда никого не любила, разумеется, кроме себя? — Я поклонник истины, но иногда она меня пугает, — заметил граф Меттерних. Он поцеловал руку Иможен и повернулся к двери. Какой напыщенный стал Клеман, думала она; а ведь когда-то… Правда, ходят слухи, что у него тайная связь с герцогиней д'Абрантес, но с Клеманом ни в чем нельзя быть уверенной. Он слишком сдержан, слишком учтив и замкнут, когда дело касается женщины. Вот уж кто себя не выдаст! Иможен потянулась, зевнула и посмотрелась в зеркало. Было еще рано, а встреч до вечера у нее ни с кем не намечалось. Она дотронулась до колокольчика; горничная вошла неслышно. — Скажи графу Жюлю де Мери, что я приму его, и позаботься, чтобы нас не беспокоили, пока я не позвоню тебе. Она подумала о молодом Жюле де Мери, но почему-то в глазах у нее стояло лицо человека с утомленными серыми глазами и забинтованной темной головой. Однако именно в этот момент Арман вовсе не выглядел утомленным. Он сидел на диване в апартаментах Рэв и слушал сплетни, которые ей рассказали вчера вечером. — Говорят, граф Луи де Нарбон был последним любовником Марии-Антуанетты. Думаете, это правда? — Почему бы не спросить его? — ответил Арман. — Нонсенс! — отрезала Рэв. — Я лишь передаю вам то, что мне сказала принцесса Полина. У нее о каждом найдется какой-нибудь фантастический анекдот, но она добра ко мне, и не скрою, мне это льстит. — Не пойму почему, — пожал плечами Арман. — Да, она сестра императора, но его семья обязана своим положением исключительно ему. Вся их помпезность и снисходительная любезность просто смешны, если подумать, кем они были, пока Наполеон не возвысил их. — Такой же несносный, как моя двоюродная бабушка! — вспыхнула Рэв. — Помните, как она… Нет, Арман не может помнить свою встречу со старой герцогиней. И в качестве маркиза д'Ожерона он никогда ее не видел. Рэв быстро сменила тему: — Зачем император вызывал вас вчера вечером? — Он спросил меня, согласен ли я стать его личным адъютантом, когда окрепну, — ответил Арман. Рэв вскочила с кресла. — Арман! И вы мне не сказали! — Вот сейчас говорю. — И как вы намерены поступить? — Разве у меня есть выбор? — удивился Арман. — Я думал, это следует понимать как приказ императора, которому надо подчиниться или умереть. Я поблагодарил за честь и сказал, что как только доктор Корвизар сочтет меня пригодным к службе, тотчас буду в его распоряжении. А пока что, как и собирался, займусь устройством вашего замужества. — Он что-нибудь сказал на это? — спросила Рэв. — Да, он напомнил мне, что сегодня приезжает граф Жиль де Дюрье, и отзывался о нем в самых высокопарных выражениях. Ему самому, похоже, не терпится повидать графа. — Вы знаете, почему император так к нему относится? — Нет, — ответил Арман. — Что-то особенное? — Принцесса Полина сказала мне, что это последний и самый ценный его астролог. — Астролог? Это все объясняет! Я слышал, Наполеон не вступает в битву, не посоветовавшись со звездами, и даже в поход берет с собой гадалок, Я этому не верил, но теперь склонен думать, что это правда. Меня беспокоит его отношение к графу: он до небес превозносит этого человека! — Значит, если я откажу де Дюрье, мы навлечем на себя гнев и враждебность императора. — Бросьте! Бони любит, конечно, чтобы его желания выполнялись, но не может же он зайти так далеко, чтобы требовать от девушки, которую и видел-то два раза в жизни, выйти замуж за человека, который верит в планеты и несет всякую чушь! — Кое-кто не считает это чушью! — Ну, если вас интересует мое мнение, то все это чушь от начала до конца! В чем-то этот ваш император может быть велик, но в чем-то ничтожно мал! — Почему вы сказали «этот ваш император»? — Разве я так сказал? Наверное, я имел в виду тех, кто так с ним носится. Рэв помолчала, потом заметила, стараясь скрыть досаду: — Вчера вечером вас удостоила внимания герцогиня де Монестье… Арман откинул на подушки голову и закрыл глаза; на губах его заиграла улыбка. — Арман, вы находите, она очень красива? Арман открыл глаза. — Кто? Принцесса Полина? — Разумеется, нет! Мы же говорим о герцогине де Монестье! — Она довольно хороша, но в свое время я встречал женщин не хуже. Если честно, Рэв, мне здесь скучно! Я никогда тут не был, но почему-то все кажется мне давно знакомым и приевшимся! Все эти церемонии, люди, их манерничание, притворный смех — право, меня одолевает зевота. Давайте вернемся в Вальмон! Рэв вся зарделась от счастья… но тут же свет перед ней потух. — Вы забыли, что через несколько дней Вальмон больше не будет принадлежать мне! — Да, действительно. Но ведь император обещал щедро заплатить за него? — Это будет приданое для его любимого астролога! — с горечью произнесла Рэв. Уловив ее тон, Арман выпрямился и протянул ей руку. — Подумайте, Рэв! Если мысль об этом браке делает вас несчастной, клянусь, я смогу воспрепятствовать ему, нравится это императору или нет! Но ведь как-то вечером, когда мы говорили об этом, вы сами настаивали, чтобы я не перечил. Вероятно, поэтому я и согласился помочь императору надеть вам на палец кольцо! — Да, все так. Рэв встала и отошла к окну, повернувшись спиной к Арману и уставясь на фонтаны в саду. Сказать ему сейчас или еще немного подождать? Он еще не готов к путешествию. Доктор Корвизар считает, что ему еще неделю-другую нужно провести в покое. «Он должен окрепнуть, мадемуазель, — сказал он. — Пока никаких танцев и верховой езды». Ему нельзя скакать верхом! А если Арману придется бежать из Фонтенбло, то именно верхом… и солдаты Наполеона погонятся за ним. |