Книга Белая невеста, черная вдова, страница 5. Автор книги Евгения Горская

Ссорилась с братом соседка из-за всякой ерунды. В последний раз, кажется, ссора возникла из-за Крыма. Но это так, внешне. На самом деле брат и сестра по-разному относились к жизни вообще. Максим Ильич шел по жизни легко, во всем не упускал собственной выгоды и плевать хотел, если эта выгода приносила кому-то большие неприятности.

Инна Ильинична по-настоящему страдала, даже если случайно кого-то обижала. Специально она не обижала никого.

В одном месте металлические прутья забора оказались погнутыми. Дробышев примерился и, рискуя застрять, пролез между раздвинутыми прутьями. Прямо от этого места к ближайшему корпусу вела хорошо протоптанная тропинка. Не он один такой умный.

Выбрался на асфальтовую дорогу, огляделся. Остановил двух пробегающих мимо совсем молоденьких девушек, спросил, где кардиореанимация. У девчонок из-под курток виднелись белые халаты — медсестры. Девушки объяснили.

В реанимацию его, естественно, не пустили. Строгая дама недовольно объяснила, что посещения запрещены и делать ему здесь нечего. Потом, правда, смилостивилась, скупо заверила, что отделение у них отличное, и врачи отличные, и с больной Кривицкой, бог даст, будет все в порядке.

К машине Дробышев вернулся нормальным путем, мимо охранника. Поставил машину возле своего подъезда, вертя в руках ключи, направился к двери и не сразу обернулся, когда кто-то его окликнул.

Около припаркованной рядом «Вольво» стояла Влада.

Таня подходила к Инне Ильиничне несколько раз. Соседка лежала с закрытыми глазами, очень бледная, с синевой на губах. Впрочем, пышущих здоровьем больных в кардиореанимации никогда не было.

Две недели назад у женщины было абсолютно здоровое сердце. Отличная кардиограмма, никакой отечности.

— Танечка, чаю хочешь? — предложила самая старая в отделении врач Ольга Петровна, когда Таня в очередной раз зашла в ординаторскую.

— Хочу, — решила Таня.

Бросила в чашку пакетик чая, села рядом с Ольгой Петровной.

— К Крутицкой сейчас парень какой-то приходил. — Ольга Петровна полезла в сумку, достала завернутый в фольгу пирожок, протянула Тане. — Угощайся. В «Алых парусах» купила. Самой-то печь некогда. Да и лень.

Таня откусила пирожок, покачала от удовольствия головой.

— Очень вкусно. Спасибо. Крутицкая моя соседка.

— Выкарабкается, — кивнула доктор, подумала и на всякий случай постучала по деревянному столу.

— Я ее почти не знаю, — проговорила Таня и задумалась. — Надо бы родственникам позвонить, а я даже не знаю, есть ли у нее родственники.

— Так приходил же парень, — удивилась Ольга Петровна.

— Это сосед. — Таня произнесла это уверенно и тут же засомневалась. Сосед вчера казался очень недовольным, что ему пришлось возиться с Инной. С какой стати он пришел бы сегодня?

— А как парень выглядел?

— Как все. Высокий, в серой куртке.

На соседе вчера была надета серая куртка, но в таких куртках ходит половина Москвы.

Заглянул Юрий Васильевич, постоял в дверях, вышел. Думал застать ее одну.

Год назад ей льстило, что он ищет с ней встреч.

Год назад она сама ждала, когда его увидит, и ревновала к сестрам, с которыми он любил посмеяться.

— Жалко мне его, — вздохнула Ольга Петровна.

— Кого? — не поняла Таня.

— Юру.

— А что его жалеть? — удивилась Таня. — У него все отлично.

— У него жена стерва, — заявила Ольга Петровна. — А мне жаль мужчин, у которых плохие жены.

Жена Юрия Васильевича работала медсестрой в отделении еще до Тани. Когда Таня пришла сюда работать, у Юры как раз родился второй ребенок.

Историю Юриной женитьбы Таня слышала неоднократно. Молоденькая, только-только после медучилища, Ксения окрутила Юрия Васильевича быстро и прочно. С ходу добилась того, что другим никак не удавалось.

— Да будет вам, Ольга Петровна. Это она для вас стерва, а для него она очень даже хорошая.

— Так не бывает, Танечка. — Ольга Петровна сполоснула чашку у стоявшей в углу ординаторской раковины, сунула в ящик стола. — Хороший человек ко всем относится хорошо, а плохой — ко всем плохо. Ксюшка с первого дня принялась на всех начальству доносить. Кто капельницу забыл вовремя снять, кто еще что. Ко мне сто раз прибегала и при этом делала вид, что очень за больных переживает. Так противно! У нас в отделении безответственных и без нее не держат, ты же знаешь.

— Ну, на Юру-то она доносить не станет. — Таня тоже вымыла свою чашку и тоже убрала в стол. — Быть стервой еще не значит быть плохой женой.

У Ольги Петровны зазвонил мобильный, она ответила, быстро заговорила. Таня посмотрела на часы, переоделась, вышла в больничный двор.

Вечер был по-весеннему теплым. Даже легкий ветерок казался не противным, как всю долгую зиму, а по-настоящему ласковым.

У ближайшей остановки ее обогнал троллейбус. Можно было пробежать несколько метров, успеть в раскрывающиеся двери, но Таня бежать не стала. Троллейбус медленно отъехал, остановился впереди у светофора.

Лежавший вдоль тротуара снег почти растаял.

С зимой в этом году повезло. Уже с февраля начались оттепели, мягко переходящие в настоящую весну. Когда-то Таня любила зиму, ездила с папой в Лосиный Остров кататься на лыжах. Папы не стало давно, пятнадцать лет назад. Она с тех пор ни разу не встала на лыжи.

У пешеходной зебры ее обогнал мальчишка лет тринадцати с пушистой рыжей собакой на поводке. Собаку мальчик еле удерживал.

На этом месте Юрий Васильевич впервые догнал Таню, когда она так же возвращалась из больницы. Тогда Таня проработала в отделении всего несколько дней и даже, кажется, не помнила, как зовут веселого молодого доктора. Юра тогда еще не заведовал отделением.

— Ну как вам у нас? — спросил молодой доктор. — Нравится?

— Не знаю, — честно ответила тогда Таня.

— У нас отличный коллектив, — сообщил он.

Тогда у Тани еще не было квартиры рядом с больницей, и они вместе проехали пару остановок на метро.

В соседской квартире окна не светились, Таня специально посмотрела снизу. Но она все-таки нажала на кнопку звонка и с минуту подождала у закрытой двери соседа.

Дверь ей никто не открыл, и узнать, есть ли у Инны Ильиничны родственники и как с ними связаться, не удалось. Впрочем, сосед мог этого и не знать.

Влада ждала Степана долго. Сидела в машине, скучала и ругала себя за то, что рано приехала. Знала ведь, что с работы он вернется поздно. Вернее, она отлично знала своего бывшего жениха. Он еще тогда, в юности, не умел развлекаться и радоваться возможности ничего не делать, как все нормальные люди. Даже при ней утыкался в книгу, хотя это было просто невежливо.