Онлайн книга «Ромео во тьме»
Обычно, он не занимался подобнобными делами сам, все делалось по звонку одного из его помощников. Но Ромео относился к своему Куперу с таким трепетом, что Мэйз решил оказать ему ничего не стоящую услугу. Заодно, и на местный офис можно было взглянуть. Может, он все это время доверял свой «Порш» какой-нибудь задрипанной конторе! Нет, с конторой все было в порядке, и вполне довольный, Мэйз вышел на улицу. Вынув телефон из кармана, он собирался вызвать такси и ехать назад на стоянку, за своим автомобилем. Не успел он набрать нужный номер, как из-за поворота вывернули два мотоциклиста на изрядно потрепанных «Харлеях». Люди на мотоциклах, по понятным причинам, всегда привлекали его внимание. Вот и в этот раз, он уставился на тех двоих, и на время позабыл о такси. По мере того как они медленно приближались, у него крепло ощущение, что он знал обоих, хоть и давно не видел. Тот, что ехал чуть впереди, был рыжий как огонь, и его длинные нечесаные волосы развевались по ветру. Продолговатое, высохшее лицо с тяжелой лошадиной челюстью имело характерный розовато-бледный оттенок, а глаз почти не было видно из-за прозрачно-голубого цвета и припухших розовых век. Второй, он следовал за рыжим, представлял собой толстенького китайца с лоснящейся кожей и выражением лица керамического болванчика. Умильная улыбка застыла на его пухлых губах. Китаец на Харлее? Мэйз точно знал их. И они знали его. Рыжий видимо плохо видело, потому что, приближаясь к Мэйзу, он сосредоточенно щурился и вытягивал шею. Китаец продолжал улыбаться, так что Доминик не понял, узнал тот его или нет. Рыжего звали… «Дрын!» – воскликнул Мэйз. – Я Дрын! – радостно заорал рыжий. А китаец был… – «Ленин!» – Невероятно! Мэйз не видел этих двоих со студенческой скамьи. – Дрын и Ленин! – снова воскликнул Мэйз. Про себя он попытался вспомнить, почему же китайца именовали странной кличкой «Ленин». Он не вспомнил, а логически это вывести было невозможно. Ибо, даже если этот парень переехал в Америку из социалистического Китая, то все равно, причем здесь Ленин? 2. – Стена! Чувачелло! Это ты! – Рыжий соскочил со своего Харлея. Он был невероятно высокий и очень худой, из-за чего казался еще выше. – Зашибенно! Офигеть! – Дрын схватил Мэйза в охапку и принялся похлопывать его по спине своими руками огромными, как лопаты. В голове Доминика мелькнула мысль, что сейчас его спина будет окончательно отбита. – Стена! Чувачелло! – Китаец, который, наоборот, был ростом еще ниже Ромео, попытался запрыгнуть на них сверху, но достал руками только до плечей Мэйза. – Офигенно! «Стена». За свою необычайную стойкость Мэйз был одарен почетной кличкой в Университете, где они учились вместе с Дрыном и Лениным. Только Мэйз на факультете истории искусств, а эти двое – на химическом. С самого юношества они слыли людьми, мягко говоря, не в себе. Дрын был повернут на экспериментах по смешиванию химических веществ, и мечтал получить Нобелевскую премию за изобретение какого-нибудь чудо – соединения. Ленин, наоборот, мог сутками напролет раскладывать все подряд на молекулы и атомы, и изучать химическое строение чего попало. Он не мечтал ни о каких премиях, его захватывал сам процесс. – Ну и чо, чувачелло? Как бредёшь? Нехило? – засыпал его вопросами Дрын, Ленин без устали повторял: – Зашибенно! Офигеть! Мэйз! Стена! – Я не верю своим глазам. Вы-то в этом городе откуда взялись? – Не, я не втыкаю! А ты-то чо тут делаешь? Ты же, вроде, в Эл-Эй воздух портишь! – Я здесь на пару дней по делам. Сами как? – О! Супер! Супер! По делам! Стена! Офигенно! – Офигенно! Зашибенно! – Как вас сюда занесло? – у Мэйза уже начала кружиться голова от их «офигенно» и «зашибенно». Кроме того, он пока не понимал доброй половины того, что они плели. – Потащились с нами, Чувачелло! Запеленгуй, чо мы тут фигачим! – Мы тут зарылись! Копы заерзали! А здесь нам просто масло! – вставил Ленин. – И давно? – До фига! А ты, вроде, зашибенным чуваком заделался! Крутой, говорят, как яйцо! Мэйз усмехнулся: – Эй, Дрын! Ну что, ты свою Нобелевскую Премию получил? – Да на фига она мне сдалась, эта мелочевка занюханная! – Разве на Нобеле валюты наскирдуешь? – фыркнул Ленин. Дрын похлопал заскорузлой красной ладонью по сиденью мотоцикла: – Давай, чувак, сажай свою задницу на мое корыто и поперли! Я тебе такого Нобеля забубеню, обалдеешь! – Дрын, ты меня пугаешь! Погоди, я хочу свою тачку забрать со стоянки на Мёлбери-стрит! Можем подъехать? – Бли-ин, чувак, а чо она там делает? – Стоит! – Стоит! Как Стена стоит? Как Стена у стены стоит?! А-а, ржач! Так бы сразу и сказал! Базару нет! Попердячили! Забираясь на потертое сиденье Харлея Дрына, Доминик подумал, что со студенческих времен состояние их голов, пожалуй, серьезно ухудшилось. Но с кем еще он так отрывался тогда? С кем он испытывал больше свободы? Кто был веселее и бесшабашнее всех? Кому было наплевать на все и вся, то ли по глупости, то ли от безумия? Дрыну и Ленину. Кого больше всех ненавидели и побаивались все примерные мальчики и девочки? Дрына и Ленина. Кто, пускай невольно, привил ему страсть к риску? Дрын и Ленин. С кем они курили марихуану прямо под лестницей полицейского участка? Странный вопрос! Если что-то вдруг взрывалось в туалете, то это всегда были Дрын и Ленин. Если в закусочной ни с того, ни с сего, у всех разом начиналось расстройство желудка, то это тоже всегда было делом рук Дрына и Ленина. Кто, в конце концов, научил его ездить на мотоцикле? Ну, конечно, Дрын! Так что, хоть осторожность Мэйза и заставляла его держаться с ними настороже, ему до дрожи захотелось провести часок в этой сумасшедшей компании. Позабыть обо всем! Последние пятнадцать лет он провел в яростной драке за свое место под солнцем. Денно и нощно он закалял свою волю как сталь, безжалостно тренировал самообладание, изощренно пытал себя жесточайшим самоконтролем, вновь и вновь подтверждая свое прозвище. Он не позволял себе ни единого лишнего звука. Он строил свой мир успеха по осколку, каждый из которых, край к краю, укладывал один, собственными руками, срезая слоями кожу и слизывая кровь. За двадцать лет он научился ходить по трупам, контролировать каждый свой взгляд и менять обличья. Он знал и умел все, что ему было необходимо, чтобы раздавить каждого, кто встал бы на его пути. Ему хватало трех минут разговора, чтобы нащупать слабое место собеседника, и двух жестов, чтобы понять, что у того на уме. Он использовал все свои навыки, чтобы начать с маленькой типографии, превратить ее в медиа империю, управлять тысячами ее служащих, и сметать конкурентов со своего пути. |