Онлайн книга «Конец "Золотой лилии"»
– Она опять выкрутится, как вы думаете? Или осудят? – Это решит следователь прокуратуры. И, может быть, суд. Откуда вы узнали про похороны? Рыженькая с оттенком уважения указала на негритянку: – Таня добилась. Звонила, звонила по милицейским инстанциям, пока добралась до вашего отделения… – Управления, – поправил принципиальный Сидорин. – Ага. Там и сказали, – приняла словесную эстафету Таня. – Я известила Шуру, и мы решили поехать. Проститься. Да вот не успели глянуть на Галю в последний раз. – Пока доберешься… – с досадой сказала Шура. – После отпевания в церкви гроб заколотили. – Галю жаль. – Шура опять промокнула платочком заслезившиеся глаза. – Хорошая девчонка была. Симпатичная, простая. Хоть и ментовка… Таня Бештлам укоризненно окинула взглядом грустящую подругу. – Простите… – спохватилась Шура. – Это я… – По глупости, – закончила негритянка. – Ничего, – Сидорин скривил лицо подобием усмешки и, неожиданно поморщившись, дотронулся до левого плеча. – У вас ранение? – восхищенно таращила африканские белки Таня. – В перестрелке? – Охранник Илляшевской зацепил, – пояснил Сидорин, немного отвлекаясь от горестного настроения разговором с бойкими девушками. – Наш сотрудник Рытьков его навскидку достал. – Правильно сделал, – горячо одобрила Таня, заинтересованно вертя головой. – Вон тот? Какой молодец! Рытьков как раз обернулся и громко спросил: – Поминать едете, Валерий Фомич? – Еду, – отозвался Сидорин. Он нацепил кепку небрежным движением и направился к группе, отбывавшей с родственниками. Сделав несколько шагов, вернулся. – Я вас представлю как коллег Гали по «Золотой лилии». Надо и вам помянуть. – Не получится, – сказала Таня. – Я через три часа отбываю с Казанского вокзала. – Куда? – почему-то не понял Сидорин. – На Урал. С концертной бригадой. – А вы? – обратился капитан к рыженькой. – Весь вечер барабаню в ресторане. – Ну что ж… – Сидорин сочувственно покивал, как бы соболезнуя девушкам в связи с их серьезной занятостью. – Тогда вот номер моего сотового телефона. Мало ли что… Чем смогу… – До свидания, Валерий Фомич. – Таня слегка поклонилась раненому воину, улыбнувшись с некоторым тайным значением. Потом срочно погасила улыбку и уже издали помахала прощально. Опера не совсем точно разглядели: была рука девушки в коричневой перчатке, либо перчатку она сняла. * * * Капитан Сидорин новогоднюю ночь дежурил в отделе. Тут же находилась несемейная молодежь – Саша Рытьков и принятая на место Гали Михайловой лейтенант Кормушкина. Лейтенант была сухощавая, маленькая, с живыми карими глазками. В своем начальственном кабинете перемогался подполковник Гуминовский Максим Адольфович, очень представительный сорокалетний мужчина с двумя образованиями: собственно милицейским и юридическим. Гуминовский возглавлял отдел по раскрытию убийств вместо Полимеева, получившего долгожданную звездочку на погон и отбывшего на Петровку, 38. К двенадцати часам подполковник Гуминовский вызвал оперов в кабинет. Поздравил их бодро и сообщил, что срочно уезжает. Его ждет неотложное дело, сказал он, и к тому же разболелся под коронкой недолеченный зуб. Если его присутствие случайно потребуется, добавил новый начальник, то об этом можно доложить по домашнему телефону кому-нибудь из родных. Они найдут способ ему передать. Ответственность за порядок и профессиональную готовность опергруппы подполковник возложил на Сидорина. После отъезда Гуминовского опера выпили большую бутылку виски «Джон Демесон», прихваченную Рытьковым в каком-то провинившемся магазинчике. Виски было шотландское – то есть, вполне вероятно, поддельное. Дымом и одеколоном отдавало больше положенного. Однако опера подняли тост за счастье, здоровье и успешное раскрытие тяжких преступлений. Закусили любительской колбасой, шпротами недружественного латвийского производства и пирожками с капустой, принесенными лейтенантом Кормушкиной. Затем Минаков пошел к пропускному пункту побалакать с дежурными и поглядеть, сколько пьяных дебоширов, а также участниц древнейшего бизнеса, доставят в «обезьянник» после полуночи. Рытьков и Кормушкина направились в предназначенную для их местонахождения комнату. Кормушкина попыталась сесть старшему лейтенанту на колени, но Рытьков насмешливо воспротивился этому. – У меня правило, – сказал он убежденно, – где служу, там я не блужу. – Правило, так правило, – не обижаясь, согласилась Кормушкина. – А у нас в милицейском общежитии было попросту, без церемоний. – Ты откуда родом? – спросил благожелательно Александр. – Из Ижевска. Я девушка уральская, вольная. Заглянул франтоватый молодой эксперт весьма привлекательной наружности. Тот самый многознающий специалист, носивший длинное ратиновое пальто, шляпу, клетчатый шарф и определивший на глаз происхождение пистолета Юлии Сабло. – Как, вызовов никаких? – проговорил он, позевывая и дымя сигареткой. – Пока никого не зашибли. Но сквозь петардовую долбатню я слышу: где-то постреливают. – Имитация? Холостыми? – насторожился эксперт. – Не похоже. Я на слух редко ошибаюсь, – самоуверенно сказал Рытьков, ревнуя к эрудиции модника с шарфом. – Слушай, Борис, ты сейчас свободен? – В каком это смысле? – поднял черные брови специалист по криминальным расследованиям. – Вот тут новенькая сотрудница у нас скучает. Очень толковый опер, лейтенант Кормушкина. – А звать как? – заулыбался Борис, видимо, готовый развлечь нового сотрудника. – Меня зовут Таисия Николаевна, Тася. А вас, значит, Борис? Очень приятно. Ну, так… пойдем к вам? Будем дежурить вместе? Эксперт и Кормушкина удалились в отдельную ячейку милицейского управления. А Рытьков разложил папки, чтобы воодушевленно покопаться в «глуховатых» делах. Капитан Сидорин развалился у себя в комнате на обитом кожей, старом диване. Закурил, размышляя о разных определенно насущных и отвлеченных вещах. Вспоминал Галю Михайлову, хотя облик голубоглазой девушки неоправданно быст ро побледнел в его сознании. Он и думал о ней с какой-то бледной грустью, как о чем-то милом и несбывшемся. Раззуделся в кармане куртки и сыграл классическую мелодию сотовый. Трубка заговорила женским голосом. – Кто это? – Сидорин собрался выслушать нечто относящееся к его оперативной работе. – Говорит Таня. Бывшая коллега Гали Михайловой. Работали вместе с ней в «Золотой лилии». Помните? Мы с вами познакомились на похоронах. «Чернокожая?» – чуть было не спросил он. |