Онлайн книга «На рубежах южных (сборник)»
Когда Леонтий уже начал терять надежду на встречу с ними, вернулся Петрович. Но нерадостной была весть, принесенная им. – Затихли черноморцы, – сказал он, – не решаются браться за оружие. Повременить надо, пока отойдут после первой неудачи. Да и расправа страшит многих. Молча слушали казаки Петровича. А вокруг, в плавнях, буйствовала южная весна. Поник головой Леонтий. – Что ж будем делать, Андрей? – как-то растерянно спросил он. – Одно остается – уходить на Волгу, – сумрачно ответил: Андрей. – А как другие? – Пойдут, что им тут делать. Все одно прощения им от Котляревского не будет. На Волгу решили идти после Пасхи. На рыбные заводи отправили одного из черноморцев, чтоб звал охотников. А пока началась подготовка к дальнему походу. Но неожиданно план нарушился… Однажды, когда Леонтий полдничал, до него донеслись два голоса. Один он узнал без труда – говорил Андрей. Другой – низкий, знакомый, но в то же время чей, Леонтий никак не мог вспомнить. Шаги приблизились, и в шалаш, пригнувшись, вошел Коваль, а за ним молодой казак, ходивший в Екатеринодар. – О! – воскликнул Леонтий. – Не гадали, что и вернешься. Садись! Есть будешь? – Потом, Леонтий Максимович. – Раз так, тогда сказывай! Казак потер лоб, откашлялся. – Доброго ничего нет, казаки мнутся. Леонтий нахмурился. – Это уже известно. – А еще кажут, что получен от царя указ, чтоб колодников перевести в Усть-Лабу. Опасаются нападения на острог. – Как они? – оживился Малов. – Держатся… Хоть человек сорок уже на кладбище отвезли. Леонтий отвернулся. – Котляревского не видел? – глухо спросил Малов. – Видел! Он сейчас на хутор к Великому уехал, Пасху справлять. – Пасху, говоришь? – Андрей встрепенулся, положил ладонь на плечо Леонтию. – Слушай, я вот что задумал… И заговорил отрывисто: – Хутор у Великого отсюда недалеко, верст семьдесят… Котляревский там с конвоем. Сил у нас нет, чтоб на него напасть. А я вот что решил: проберусь я туда, подстерегу его и вот этими руками придушу проклятого. Отплачу ему за наших… Андрей вопросительно смотрел на Леонтия. – Чего молчишь? – Так ведь мы ж уходить надумали? – Повременим, – принялся убеждать Коваль. – Днем раньше, днем позже. Я в дней пять обернусь. Леонтий нехотя согласился. – Ну, куда ни шло. Только одного я тебя, Андрей, не пущу. Вдвоем пойдем. – Нет, Леонтий, не будет такого. Лицо Коваля стало суровым. – Почему? – А потому, что рисковать нам двоим не след. А доведется с ним один на один встретиться, так и без того из моих рук не вырвется. – Коваль стиснул Леонтия так, что у того дух захватило. Отпустив, рассмеялся. – Видишь, сила еще есть. – Все-то так, Андрей, а одного я тебя не пущу. Пойдешь ты, друг, вот с ним. Леонтий кивнул на молодого казака. Богато живет полковник Великий. Три хутора у него, две мельницы – одна ветряк, другая водяная. Скота – не счесть. Самый большой хутор у Протоки. Тут полковник проводил большую часть года. На пасху приехал к Великому свояк и друг наказной атаман Котляревский. Полон двор гостей собрался у Великого. Конвойная сотня из самых богатых казаков оцепила хутор, дозорные в засадах укрылись. Вместе с Котляревским приехали на хутор и несколько станичных атаманов. Среди них и новый кореновский атаман Григорий Кравчина с тестем своим, васюринским атаманом Балябой. В просторной горнице дубовые столы, крытые льняными скатертями, ломятся от яств. Тут и гуси жареные, яблоками начиненные, и баранина по-кавказски, и вареники в сметане плавают. Есть тут и балыки, и икра, – всего не перечесть… Четыре казачки еле-еле управляются – одно убирают, другое подают… Гости пьют вино и прихваливают. – Добра у тебя горилка, Карпович, добра! – Пейте, ешьте, гости желанные, не стесняйтесь, – улыбается Великий. Он раскраснелся, лицо его лоснится. Наказной сидит в почетному углу, ему прислуживает племянница хозяина, нарядная, видная девка, с тремя рядами монист на белой шее. У самой двери – Кравчина. Он только что расправился с гусем и теперь, откинувшись к стенке, икал. – Та ты на, выпей, – совал ему под нос расписной ковшик с вином захмелевший Степан Матвеевич. – Мы с тобой, зятек, стало быть, власть. Выпей, выпей! Григорию надоело отводить руку тестя, и он, взяв ковшик, выпил большими глотками. Икота прекратилась. Кравчина, посидев еще немного, вышел во двор. Светила луна, и все небо вызвездило. Он прошел дорожкой к длинному флигелю, откуда доносились голоса казаков из конвойной сотни. Уже взявшись за ручку двери, Кравчина неожиданно обратил внимание на две фигуры, кравшиеся к дому. Он притаился и принялся наблюдать. «Если казаки из охраны, то зачем они держатся так сторожко?» Издали было видно, что неизвестные двинулись к кустам. Когда передний попал в полосу света, льющуюся из открытого окна, Кравчина чуть не вскрикнул. Он узнал своего соседа и старого врага Андрея Коваля. «Так вот кто это! – замер Григорий. – И что ему, вражине, тут надо? А вдруг они не одни, а со всей своей шайкой?» И на лбу кореновского атамана выступил холодный пот. Стараясь не скрипнуть, Кравчина осторожно открыл дверь и вошел в накуренную людскую. Стараясь говорить как можно короче, Кравчина рассказал о встрече. – За оружие и выходьте без шума, – приказал бородатый хорунжий. – Очепляйте кусты, мы их живьем возьмем! Через минуту флигель опустел. Бесшумно оцепив кустарники, казаки начали сужать кольцо. В глубине затрещала сухая ветка. Кравчина шепнул бородачу: – Там! – Эй, Коваль, выходь! В кустах догадались, что окружены. Грянуло два выстрела. Как подкошенный упал бородач и шедший справа от него казак. Остальные бросились на выстрелы, и два человеческих клубка, ломая ветки, выкатились на дорожку и забарахтались в траве. На шум и выстрелы из горницы выбежали гости. Вдруг один клубок тел распался, а отбросивший их быстро пересек двор и, перемахнув плетень, скрылся в лесу. – Ушел! Ушел! – закричало несколько голосов. Человек шесть казаков бросились вдогонку. Другие навалились на оставшегося, стали вязать его. Кто-то зажег факел. Его прыгающие отсветы заскользили по лицу связанного. Кравчина облегченно вздохнул – он узнал Коваля. |