Онлайн книга «Девушка из Бруклина»
Я удивился и занервничал, не увидев Мэй, сел за столик поближе к выходу и попросил бутылку воды. Предыдущий посетитель оставил на столике «Нью-Йорк таймс», и я, ругательски ругая себя за то, что заснул, машинально принялся перелистывать газету, не спуская глаз с двери. Дышать тут было нечем. Старый вентилятор медленно перелопачивал теплый воздух, пропитанный запахом чеснока, жареного лука и петрушки. Завибрировал телефон. На этот раз сообщение прислал Алан. «Приезжайте ко мне немедленно, А.Б.» «Что случилось?» – послал я вопрос. «Новости о Джойс Карлайл» «Поделитесь» «Не по телефону» «Приеду, как только смогу», – пообещал я. Я набирал очередное послание, когда дверь открылась и в «Бейкери» вошел мужчина. Моего возраста, поджарый, темноволосый, с трехдневной щетиной. Лицо усталое. Он распустил галстук и поддернул рукава. Как только заметил меня, тут же уверенно направился ко мне и уселся напротив. – Следователь Барези, – представился он. – В прошлом коллега Мэй. Мы вместе вели дело о смерти Джойс Карлайл. – Рафаэль Бартелеми. Полицейский вытер лоб бумажной салфеткой. – Мэй попросила встретиться с вами. Говорю сразу, времени в обрез. У республиканцев дебаты, и вот уже три дня мы света белого не видим. Похоже, Барези был здесь своим. Хозяин тут же принес ему чем подкрепиться. – Кныши только из духовки, Игнацио, – сказал он полицейскому, ставя перед ним поднос с картофельными пирожками, капустный салат и корнишоны. Мне жег губы вопрос, и я его задал: – Вы могли бы достать мне папку с делом Карлайл? Барези налил себе воды и покачал головой: – Дело десятилетней давности. Если папка сохранилась, она в архиве пятьдесят второго участка. Иначе говоря, отправлена в хранилище или Бруклина, или Куинса. Не знаю, что пообещала вам Мэй, но щелчком пальцев такую папку не достанешь. Нужен запрос. Оформлять его сложно, может уйти не одна неделя. Я постарался не поддаваться нахлынувшему огорчению. – Мэй сказала, что на месте смерти Джойс была не только ее кровь. Барези пренебрежительно хмыкнул. – Это она хватила! На месте смерти Джойс не к чему было подкопаться. Попался нам только комар. – Комар? Я решил, что Барези употребил жаргонное словечко, но нет, речь шла о насекомом. – Раздавленный комар, переполненный кровью, на плитке в ванной комнате жертвы. Мэй, как всегда, хотела быть самой умной. Вбила себе в голову, что комар мог укусить убийцу, и значит, его кровь находится в нем. И добилась анализа ДНК. – Вы были против? Барези проглотил картофельный пирожок. – Конечно, против. Что он доказывал, этот анализ? Что было совершено преступление? Да ничего подобного! Суд ни за что не принял бы во внимание этот результат. Мало ли где летал этот комар! А значит, и делать анализ не было никакого смысла. Но Мэй в то время была «госпожой Непреклонность». Самомнение и амбиции. Хотела, чтобы весь Нью-Йорк говорил о ней: сделала то, чего никто не делал! Барези замолчал и занялся своими кнышами; доел и только потом продолжил: – В общем, специалисты все-таки занялись этим комаром. Ухитрились добыть образчик крови и отправили в лабораторию. А там ребятам удалось сделать анализ на ДНК. – И что же было дальше? Следователь пожал плечами. – Дальше было то, что обычно бывает. Вы это видите в каждом сериале: лаборатория зарегистрировала новый образец в базе данных и сравнила с другими образцами, которые там были зарегистрированы. – И что это дало? – Ничего. Nada [30], – уверенно заявил Барези и протянул мне листок бумаги. – Это копия результата лабораторного исследования. Я разыскал его на сервере. Можете убедиться сами: сходство с зарегистрированными образцами отсутствует. Он захрустел корнишоном и добавил с набитым ртом: – В любом случае лаборатория так долго возилась с этим анализом, что дело было уже закрыто. Я стал изучать отчет лаборатории. Генетический профиль представлял собой что-то вроде штрих-кода или гистограммы – так выглядели на бумаге тринадцать сегментов ДНК. Эти тринадцать сегментов дают возможность достоверно идентифицировать человека. Мучительное переживание: я видел перед собой убийцу – в этом я не сомневался, – но у меня не было возможности узнать, кто он такой. – Сколько было в то время человек в вашей базе? Барези снова пожал плечами. – В базе? В середине нулевых? Точно не скажу. Думаю, что миллиона два. – А теперь сколько? – Больше десяти миллионов. Я понял, чего вы хотите, но поверьте: о дополнительном расследовании не может быть и речи! – Почему? Полицейский сердито ткнул в меня пальцем. – Поймите, мы работаем сейчас! Наша работа – преступления, которые совершены сегодня, а не десять лет назад. Если дело затягивается, значит, кто-то виляет. Нераскрытое преступление – это выкрутасы умников, я не уважаю коллег, которые позволяют себе такое. Я обомлел. – У меня много знакомых в полиции, и, я уверен, мало кто думает так, как вы. Барези вздохнул и повысил тон, став еще грубее. – Дело это ваше – табак! От него дерьмом несет, ясно? Плюньте и разотрите. Другого дела не нашли, ширяльщицу оплакивать?! Тут меня осенило, и я даже вздрогнул от неожиданности. Парень темнил, он ничего такого не думал. Он хотел, чтобы я бросил свое расследование. Хотел, потому что знал, кто убийца. 3
Солнце все ниже склонялось над полями Среднего Запада, обливая золотистым светом высокие стебли кукурузы, глянцевые листья сои, вспыхивая на крышах зернохранилищ, погружая в тень коровники. Марк Карадек, вцепившись в руль своего «моноспейса», гнал все время на запад. Многих равнинные пейзажи Огайо удручили бы однообразием. Однако Марк даже с какой-то жадностью смотрел на пылающий красками закат, наслаждаясь игрой света, меняющего каждую секунду все вокруг: причудливые силуэты комбайнов, медлительных невозмутимых коров, ряды ветряков, темневших на шафранном небе. Мелькающие указатели тасовали перед глазами городки из вестернов: Вапаконета, Рокфорд, Хантингтон, Колдуотер… Нужный ему поселок находился где-то не доезжая до Форт-Уэйна, на границе между Огайо и Индианой. Еще несколько километров, и станет ясно, ведет ли его гениальная интуиция или он попусту теряет драгоценное время. |