Онлайн книга «Дитя платонической любви»
– Проходите, – гостеприимно распахнул он двери. Сидящий за столом Матвей Макарович уже успел удачно сплавить грозную мамашу подчиненного на медсестер и теперь решил поработать. Гостей не ждал, а потому засуетился, попытался было улизнуть, однако решил выхлебать горькую чашу до дна. – Присаживайтесь, – вовсю распоряжался санитар. – Я попрошу ответить мне на некоторые вопросы. – А… а где Ирочка? – снова заблеял кряжистый мужичок. – Евдоким Петрович, я вас, пожалуй, оставлю одних, – не выдержал накала главный и позорно бежал. – Не стану вам мешать. Дусику даже удобнее было без Беликова. К тому же Сивцовы приняли его за главврача и разубеждать их не хотелось. Филин удобно расположился в кресле, зачем-то ближе пододвинул телефон и крикнул вдогонку начальнику: – Ступайте, Матвей Макарович! Да велите девочкам кофе подать!.. Так вот, господа, в этом кабинете вопросы задаю я. И мне любопытно, отчего вы решили, что этот ребенок ваш? – Наш? – растерялся папаша. Потом лихо съездил по макушке сыночка и торопливо зашептал: – Быстро отвечай, кусок идиота, отчего ты решил, что этот мальчик наш?! А тем более девочка… или кто там? Длинный молодой Сивцов от оплеухи сгорбился и теперь трусливо поглядывал на отца из-под бровей. – Так Ирка сама сказала! – обиженно протянул он. – Сразу же и сказала. А чего теперь – не наш, оказывается, да? – Да тут образовалось некоторое недоразумение… – пыжился Дуся. – Ну вот! Я так и знал! А все ты, папочка! – всерьез расстроился парень. – Теперь и с ребенком облом! И чего теперь – в армию?! – Подожди, армия никуда не убежит! – рявкнул отец и снова расплылся в медовой улыбке к Дусе. – А почему, собственно, такое недоверие? Можно Ирочку позвать, пусть сама и скажет. – Ирина Алексеевна себя почувствовала дурно. У нее поднялось давление, и она некоторое время никого не сможет принять, – печально вздохнул Дуся. – Вот я и пытаюсь выяснить, кто же был причиной такого нездоровья. – Не, мы как раз здоровья… – Постойте-ка, а что вы там про армию говорили? – напомнил Филин. – Ну так это… – активно заговорил Антон. – Мы с Иркой давно это… дружили. А потом когда с ней эта байда приключилась… Молодой человек почувствовал себя увереннее, вспоминать былые подвиги было приятно, и слова из него посыпались горохом. Правда, теперь Дуся не все понимал. – Что с ней приключилось? – Какая байда, недоумок? Беременность, что ли? – зашипел папа. – Так и говори – «понесла»! Ой, ну совсем по-русски говорить не могут, вы уж его простите, видно, от нерусей каких народился… – Продолжайте. Ирина Алексеевна сообщила вам, что ждет ребенка, и что? – Ха! «Что»! Да я чуть с ума не сошел! В кармане – голый Вася… ну в смысле, денег нет, жить негде, не с ботами же! В смысле, не с родаками же! А без них жрать нечего, а тут – на тебе, подарочек! – Не жрать, а кушать, – снова поправил отец. – Ну что дальше было, рассказывай. – А то ты не знаешь! – возмутился парень. – Я же к тебе пошел, а ты что сказал?! – Что я сказал? – Ты сказал, что самим жрать нечего, куда нам еще!.. – Не жрать, а кушать! – Нет, папочка, ты именно «жрать» сказал! – Так, понятно, – прервал перебранку Дуся. – А когда вы решили, что вам необходимо в отцы податься? Парень совсем обнаглел – он вытащил из пачки главврача тонкую сигарету, которые Беликов держал исключительно для проверяющих, глубоко затянулся и пустил дым в нос Филину. – А чего там решать? Потом пришла мама. Ну и батя стал матери жаловаться… – Не жаловаться, а, так сказать, радостью делиться, – снова встрял толстобрюхий папаша. – Ага. Значит, радовался он часа три так, что соседский попугай теперь только матом говорит. Ну а маменька сказала, что батя тупорылый баран! Пап, вот только не надо поправлять! Мама не говорила, что ты – курносая овечка, а именно тупорылый баран! – И что еще сказала мама? – снова спросил Дуся. – А то! Мама сказала: «Это очень нам на руку. Антоша как раз закончил институт, и ему грозит повестка в армию, вон соседского Ваньку тоже после вуза загребли. А Юрку оставили! Потому что у него сын только что родился! И лишь наш тупорылый баран не понимает, как это ко времени – рождение внука». – Ага! А я, между прочим, сказал… – вспомнил Сивцов-старший. Теперь папенька с сыном вовсю орали друг на друга, нимало не смущаясь присутствием главврача. – А я сказал… – брызгал слюной почтенный отец. – А я сказал, что через три года тебя, кусок идиота, и так никто в армию не возьмет – срок выйдет! А вот ребенка потом никуда не денешь! Это что же – всю жизнь потом на него горбатиться? – А мама сказала, что мне все равно на кого-то придется горбатиться. Так какая разница на кого! И потом, с ней всегда развестись можно, с Иркой. Правда, придется алименты платить. Но я все равно много не заработаю. Ну и велела мне за Иркой ухлесты… ухаживать изо всех сил. Я и ухаживал. А недели две назад мы с ней разос… – Разругались! – Ну да. Разругались в пух и прах, – спохватился сын, сбавил тон и скромно принялся ковырять ногти. – Она меня застукала с… ну там с еще одной… с Ленкой. Ну она стала говорить, что я – проститу… – Скажи – ветреник, – быстро поправил папаша. – Она сказала, что ты любимец женщин, да? – Ага, а еще бабник и проститут. И вообще пусть я не думаю, что она переживать из-за такого гов… – Навоза! Да что ж такое-то!! – замучился поправлять сына благовоспитанный отец. – Навоза! Ну следи же за словами-то, кусок идиота!! – Ага, – поник парень. – Ну в общем, что она из-за меня переживать не собирается. И что она мне еще раньше рога наставляла. И ребенок не мой. Ну я обиделся и ушел. Папашу подбросило. – Ага! Он ушел, кусок идиота! Мы, главное, эту Ирку прикармливали полгода, а он «ушел»! Ходок, мать его! А она взяла и родила! – бегал по кабинету отец. – Не, ну потом-то я ей на сотовый звякнул, мама научила, что говорить надо… – «Мама», «мама»! А что сам-то – не мужик?! – педагогически заметил Дуся. – Надо было давно плюнуть на все и решать – нужна тебе Ирина с ребенком или нет! – Так мы же семьей и решили – нужна! Мы ж не отказываемся, – снова встрял папаша. Дусе все труднее стало улавливать мысль, он даже стал что-то записывать. – И что вам сказала Ирина, когда ты позвонил? – Да что она скажет… Сначала обижалась, говорила, что если ребенок и не мой совсем, то и нечего звонить. А потом говорит: «Если любишь, возьмешь и с чужим!» |