Онлайн книга «Любовь без башни»
— А вы знаете, я, пожалуй, подожду его здесь, — решила Люся. — Дак и жди, мне не жалко, — позволила старушка. — Токо кошелек отдай. Люся даже не стала доказывать, что про кошелек и не говорила, — придет Белкин, пусть сам с матерью объясняется. Ждать пришлось долго, Люся уже и на песочнице посидела, и потом помогла старушке затащить в дом упирающегося дитятю, и помогла его раздеть, а Белкина все не было. Зато старушка совсем по этому поводу не кручинилась, а все придумала замечательно: — Ты ить все одно Егора ждать будешь, так ведь? — вдруг спросила бабушка. — Хотелось бы… — поежилась Люся под ее пристальным взглядом. — Ну так и жди. А я пока сбегаю в аптеку, уж больно надо лекарства купить, вот в животе кто-то так и урчит, так и урчит. Сиди, жди, а я быстро сбегаю-то, не горюй! И бабулька стремительно рванула из квартиры. — Бабушка!! А с ребеночком-то что делать?!! — спохватилась Люся, но было уже поздно — старушки и след простыл. Люся уставилась на маленького мальчика и спросила сама себя: — И что мне делать с этим малышом, ума не приложу… — А меня нужно спать укладывать, — серьезно доложил ей карапуз. — Токо я сразу говорю — я буду реветь, орать и дрыгаться Я не люблю спать днем. — Ну и не спи, — пожала плечами Люся. — Только тебя ведь сначала умыть надо и покормить, если я правильно поняла. Малыш уставился на нее круглыми глазами: — А меня бабка никогда не моет, говорит — больше грязи, шире рожа! — Это… это она… шутит так, народный фольклор… — вывернулась Люся. — А если больше грязи, так там знаешь, сколько всякой заразы! Пошли умываться. Кстати, а как тебя зовут? — Микаэль, — сморщил носик малыш. — Но все зовут меня Митькой. Люся поняла, что Митькой мальчонке быть нравится куда больше, чем Микаэлем, и поэтому обращалась к нему только так: — Мить, давай умываться. Бой микробам! Мальчишка умываться согласился, а потом не стал капризничать и против еды. Только один раз подсказал Люсе: — Меня мама не разрешает супом хозяйским кормить, она мне специально кастрюльку приносит. Эту специальную кастрюльку Люся с мальчиком обнаружили в холодильнике. Люся накормила Митьку и с удовольствием представила, как бы она здесь развернулась. — Митька, а чего у тебя ручки такие тощенькие? Прямо никаких бицепсов! У меня у внука знаешь какие? Во!! И Люся оттопырила кофту на предплечье. Грудной Василек — внук Люси — даже еще и не думал ни о каких бицепсах, но Люся добилась чего хотела — Митька вытаращил глазенки и захлопал ресницами: — А у меня почему? Почему такие ху-у-уденькие? — Так ты же не спишь! — развела руками Люся. — Мой внук спит почти все время, вот у него и руки такие, а ты… Ну ничего не поделаешь, давай я тебе лучше сказки буду рассказывать. Мальчишка решил схитрить: — Расскажи мне сказки. Только ты меня во-он на ту кроватку сначала положи, меня всегда туда бабка кладет! — Ну… во-первых, не бабка, а бабушка, а во-вторых… ты ж не любишь спать! — А все равно надо! — склонил голову мальчишка. — А то мама вас будет ругать! И денежки бабке… бабушке платить не станет! Люся только помотала головой: — Ну что ж, давай укладывайся, расскажу тебе сказку… Люся рассказывала сказку так нудно, что ребенок уже на пятом предложении сладко засопел. — Вот и славно, трам-пам-пам, — пробурчала Люся и на цыпочках вышла из комнаты. Она направилась в большую гостиную. Комната была хоть и большая по размеру, однако ж обставлена довольно скудно — из всей обстановки, пожалуй, только компьютер был самой новой вещью, остальное: и диван, и ободранный журнальный столик, прикрытый вышитой салфеткой, и старенький сервант — все из далеких-далеких времен. Люся подошла к серванту и открыла маленький ящичек — обычно в таких ящичках у всех хранились документы. У Люси тоже когда-то был подобный сервант, и в таком же вот выдвижном ящичке она хранила… м-да, у Люси там были нитки. А здесь лежали… лекарства. Люся открыла другую дверцу — тоже ничего интересного, только постельное белье аккуратной стопочкой. — Черт, где же у них хранятся документы? — сквозь зубы пробормотала Люся. — Да у них в кухне, — вдруг раздался голос позади нее. Люся резко обернулась — посреди комнаты стоял босой Митька. — А что там дальше с волком было? — спросил он с интересом. Пришлось выдумывать истории про волка, а потом еще сидеть минут десять, чтобы окончательно убедиться, что малыш спит, и только потом Люся направилась на кухню. Документы и в самом деле были на кухне — в маленькой тумбочке, покрашенной белой оконной краской. Едва Люся открыла верхний ящичек, как тут же обнаружила то, что искала, — целую кипу разнокалиберных бумажек. Люся стала быстро перебирать пожелтевшие от времени документы — получалось, что Белкин Егор Игоревич был женат, но развелся очень давно, от первого брака имеет дочь двадцати восьми лет и огромную задолженность за банковский кредит. — Та-а-ак… а деньги-то нам были ой как нужны… — прикусила губу Люся и с силой захлопнула ящичек. Она и не заметила, как пронеслось время, в дверях заворочался ключ, и на пороге показался Белкин Егор Игоревич, собственной персоной. Завидев Люсю, Белкин как-то глупо хихикнул, потом нервно задергал кадыком и уже совсем глупо заявил: — А я вот тут… живу. А ты чего? — А я к тебе в гости… — склонила голову Люся и пристально вгляделась в лицо своего кавалера. Что-то творилось с Егором непонятное. Ну не был похож вот этот Белкин на того, который приходил к ней, к Люсе. Нет, внешность, конечно, та же, и прическа та, и даже рубашечка все та же, а вот выражение лица… Былую уверенность и даже некоторую хамоватость будто тряпкой стерли. — А почему ты вчера ко мне не приходил? — спросила вдруг Люся. — А… А где моя мама? — в свою очередь поинтересовался Егор и стыдливо отвел глаза в сторону. — Мама? А она пошла в аптеку, — пояснила Люся. — Только, надо думать, в пригородный поселок, потому что ее второй час нет. Так что на нее ты можешь не рассчитывать, не придет. И все же, где ты был? Белкин, наконец, кое-как собрал нервы в кулак и даже немного расправил плечи: — Н-ну… я вообще-то… не обязан… мы ж с тобой еще не супруги, я бы вот так выразился… А вот когда станем… — И не станем, я бы выразилась вот так, — фыркнула Люся. — Ты мне не скажешь — где был? Белкин снова заволновался — забегал по комнате и стал нервно теребить верхнюю пуговицу байковой рубашки: |