Книга Чёрный плащ немецкого господина, страница 25 – Галина Грановская

Внезапно кто-то окликнул его. Павел обернулся и увидел свою бывшую одноклассницу Вику Александрович.

— Сколько лет, сколько зим! А я смотрю, ты это или не ты? — она протянула руку. — И где бы мы еще встретились! Искусством интересуешься?

— Я-то интересуюсь, только оно мною не очень, — пошутил Павел. — Оказывается, вход по пригласительным.

— А что ты хотел? За деньги завтра можно будет посмотреть, а сегодня день открытия, вход бесплатный, но только для своих.

— Значит, я не свой, — вздохнул он.

— Кто это сказал? — вскинула брови Вика и решительно взяла его под руку. — Идем.

— У тебя есть лишний пригласительный? — не поверил он такому фантастическому везению.

— Я твой пригласительный, — усмехнулась Вика. — С одноклассниками хотя бы иногда не мешает общаться. Я здесь работаю.

— Ты? И… кем, если не секрет? — Тут он внезапно вспомнил, что Вика после школы поступала в художественное училище. — Так ты все-таки стала художником?

Вика засмеялась.

— Стала. Ладно, идем, холодно.

Они вошли, и контролеры их не остановили, хотя Вика никакого пригласительного не показала. Своих художников знают в лицо, понял Павел.

— Здесь я тебя оставлю, — сказала Вика, когда они подошли к раздевалке. — Очень спешу. Но ты не теряйся, вот тебе визитка, позвони как-нибудь. Организуем встречу одноклассников.

И не раздеваясь, побежала по лестнице на второй этаж. Павел сунул визитку в карман и сдал плащ на вешалку. Да, не зря говорят, не имей сто рублей, а имей сто друзей. Никогда бы ему не попасть на такое вот сборище, если бы не Вика. В зале собрался весь городской бомонд. То и дело мелькали знакомые — в основном по телевизионным новостям — лица. Надо же, даже председатель горисполкома здесь! Телекамеры. Ясно. Передачу готовят для местного телевидения. Оказывается, культурное мероприятие совсем не рядового масштаба! Может быть, и он попадет в поле съемки, и его по ящику покажут. С ума сойти. Павел Шумаков на выставке знаменитого художника-мариниста Александра Луганского.

Сквозь толпу к нему пробиралась Майя.

Почему-то она даже не удивилась, что он уже здесь, внутри. Он этому удивлялся, а она нет. Как будто, так и должно было быть. Как будто само собой разумелось, что его место здесь, среди избранных.

— Откуда начнем? — спросила, оглядываясь.

— С начала, — ответил он. — Я люблю все делать правильно и по порядку.

— Прямо немецкое качество, — усмехнулась Майя, поднимая на него глаза. — Ну, давай начнем сначала.

Они медленно двинулись вокруг стен. Яркие, фосфорицирующие закаты и восходы Крайнего Севера, и вода, вода, вода… А может быть и не вода совсем? А просто игра цвета? Полотна, теряя сюжет, не теряли объема. Потом пошла серия совсем непонятных картин. Те же краски, та же рука, а вот что на них, непонятно. Абстрактных картин Павел не понимал. Не нравились они ему. Но эти почему-то удерживали взгляд, на них хотелось смотреть. И, чем больше он на них смотрел, тем сильнее проявлялось ощущение, что он их уже видел.

В следующем зале оказалась керамика и скульптура.

— Это что, тоже его? — оторопел Павел.

— Его, — кивнула Майя. — Универсал. Вот, в проспекте написано, что Луганский один из самых талантливых мастеров современности. Чем только не занимается. Кажется, даже книги пишет. А вот он и сам.

Павел оглянулся и увидел, что в зал вошел высокий седой человек. Рядом с ним была Вика.

— А Александрович здесь причем?

— Знакомая? — в свою очередь удивилась Майя.

— В одном классе учились.

— И ты не знаешь, что она стала искусствоведом? — не поверила Майя. — Ты что, телевизор совсем не смотришь? Она же передачи об искусстве ведет на местном телевидении.

Этого он действительно не знал.

Майя потянула его за руку.

— Подойдем поближе. Сейчас он будет давать интервью. Хочу послушать.

Заметив их в толпе, Вика приветливо махнула рукой, и тут же снова повернулась к художнику. Вспыхнули софиты, и она начала задавать знаменитости вопросы. Народу вокруг толпилось предостаточно, ответов художника Павел почти не слышал, а потому, оставив Майю, решил продолжить осмотр, ощутив в себе внезапный интерес ко всем этим фигуркам и вещам, выставленным на подиумах и высоких этажерках. Он так увлекся созерцанием одной из скульптурных групп, что не заметил, как снова подошла Майя. На этот раз она была с Викой.

— Не уходите, — сказала Вика. — Будет фуршет, и я вас познакомлю с художником, с Лужанским. Чтобы было потом, о чем внукам рассказывать, — пошутила.

— Боюсь, у меня не получится, — с сожалением произнесла Майя, посмотрев на часы. — Одна вип-персона через час приедет пополнять свой гардероб.

Вика неодобрительно покачала головой.

— Твоя вип-персона и завтра может себе костюм купить, а с Луганским пересечься второй раз тебе вряд ли удастся.

— Нет, Вика, и не уговаривай. Художник твой после выставки ко мне одеваться не поедет, а крупного покупателя потерять могу. Он нетерпеливый, меня не застанет, отправится еще куда-нибудь… — Она говорила с Викой, а смотрела на Павла, словно перед ним извинялась. — Клиентов надо беречь. Особенно таких, которые десятки тысяч у тебя оставляют.

Он хотел пойти с нею. Что ему этот художник? — но она предупредила его просьбу проводить ее.

— Ты обязательно с ним познакомься. Вика права, это большая удача. Это, и правда, очень интересно.

Майя ушла, а он остался. Бродил снова и снова от картины к картине, вглядываясь в полотна то вблизи, то отходя дальше, пытаясь что-то понять. И снова не мог отделаться от ощущения, что где-то все это уже видел. Ну, может быть, не все, но какие-то картины точно видел. Наверное, в журнале каком-нибудь, решил, потому что никогда ни на какие выставки не ходил. Точно, в журнале. Когда еще охранником работал, много их пересмотрел, напарник его, Олег, все время приносил что-нибудь почитать. Вот эту работу точно видел. Черт знает что на ней изображено — и вблизи не разобрать, и дальше отойдешь, тоже непонятно…

— Нравится?

Павел оглянулся. Рядом стоял Луганский.

— Интересная работа, — дипломатично ответил Павел. Потому что ощущения не укладывались в простое «нравится — не нравится». Картина вызывала сложные чувства, непривычно будоражила, почему-то хотелось в ней разобраться, понять ее… или чувства, которые она вызывала.

— Полчаса перед ней стоите.

В самом деле? А он и не заметил.

— Это… как водоворот. Засасывает, — сказал первое, что пришло в голову.

Луганский усмехнулся.

— А это и есть водоворот. Картина так и называется: «Водоворот».

— Надо же, — удивился Павел такому поразительному совпадению. — А я и не знал. Я, правда, даже не посмотрел, как она называется.