Онлайн книга «Призраки балета»
|
Лиза побежала в гостиную, радуясь тому, что разговор с кем-нибудь (какая разница, с кем – с кем угодно!) отвлечет ее от вечерних страхов, и надеясь, что во время этого разговора мальчишки не начнут кричать так, что придется его прервать. – Алло, – смягчив звук «л» так, чтобы ответ был приемлем и по-русски, и по-турецки, сказала она в трубку. – Алло, – нетерпеливо повторила она, не услышав ответа. – Лиза?.. – неуверенно и почему-то удивленно выговорил наконец мужской голос. – Цветан? – так же неуверенно уточнила Лиза. Хорошим слухом она не отличалась и могла запросто перепутать голоса. Бывали забавные случаи, когда она вела беседу с племянницей, полагая, что говорит с золовкой. Родственницы обижались, а Лизе казалось, что они могли бы выучиться телефонному этикету и представляться, не рассчитывая на определители номера. – Да, я… простите, Лиза, я не вам звоню, это ошибка. Я, наверно, нажимал не ту кнопку, – начал обстоятельно извиняться Цветан. «И так понятно, что нажимал не ту кнопку!» – почему-то разозлилась Лиза. Надежда на отвлекающий разговор испарялась, сейчас он еще раз извинится и будет звонить тому, кто ему нужен, своей балерине, например. А она не нужна – и снова будет ходить как потерянная, смотреть в темные окна и вздрагивать от любых звуков. От вальса с чертовщиной в исполнении ветра. – Еще раз простите… – Ничего страшного, пожалуйста, – на всякий случай улыбнувшись, как будто ее злость на том конце провода могла быть замечена, если она не улыбнется, ответила Лиза. – Я звонил Ринату, – ага, значит, не балерине, а мне-то что?! – Но вообще-то, так даже лучше… – Что лучше? – Может быть, вы могли бы приехать завтра в театр? Мы с Ринатом можем не все понять или не так перевести, а тут… – А что случилось? – заинтересовалась Лиза. Злость прошла так же быстро, как появилась. – Вы, наверно, заняты, но тут есть проблемы… – Что-нибудь с постановкой? – Лиза думала, что ситуация с «Лебединым» уже перестала быть «ситуацией» и все нормализовалось: приехал знаменитый постановщик, шли репетиции, шились костюмы. Нелли держала ее в курсе и частенько по вечерам выплескивала по телефону свои переживания, которых у нее всегда было много по малейшему поводу. – Мне Нелли ничего такого не говорила. – Нет, не совсем. Завтра полиция придет, они сегодня уже были, с турками общались, а с нашими без переводчика трудно, они завтра с переводчиком придут, но, может быть, вы тоже могли бы? – Могла бы, а что случилось-то? – господи, из этого тоже ничего не вытянешь толком, как из ее мальчишек! Тоже, что ли, сы-ы-р?! – Случилось несчастье, погибла Пелин… это наша балерина, может быть, вы знаете? – Конечно, знаю! – как же не знать? Красавица Пелин, звезда труппы, Жизель и Аврора, а теперь еще и Одиллия и Одетта… что же будет с постановкой? – А что с ней? – Нам ничего толком не рассказали, но идет… следствие, – чуть помедлив, подобрал слово Цветан. – Говорят, ее убили, но кто и как… – он замолк, но Лиза сразу же представила себе, как он сделал характерный жест рукой, означающий неизвестность или неопределенность. – Мам, у тебя мобильник мяукает! – закричали из кухни, и послышались звуки не то борьбы, не то драки. – Ну и несите его сюда! Извините, Цветан, это я не вам, тут мобильный звонит… я завтра приеду, если нужно. – Спасибо, в десять или в десять с половиной, если вы не заняты. – Нет-нет, не занята… прекратите сейчас же! Дай его сюда, Тим… извините, Цветан, всего доброго! – До завтра, Лиза, спокойной ночи. – Спасибо, – серьезно ответила она, как будто Цветан мог знать о ее проблемах и действительно пожелать ей спокойной ночи – в прямом смысле слова. А было бы неплохо – провести хоть одну спокойную ночь! – Что ты не подходишь-то?! – возмущенно закричала Нелли, едва Лиза нажала на кнопку. – Домашний у тебя занят целый час! – Ничего не час, это Цветан звонил, я две минуты разговаривала… подожди, я тебе перезвоню. Что у вас там случилось? – спросила она, набрав домашний телефон Нелли. – Цветан что-то сказал про Пелин, но я так ничего и не поняла. – Да никто ни черта не понял! Игорю послезавтра улетать, а тут следствие это! Вдруг они его не выпустят, как ты думаешь? – Почему не выпустят? Я, конечно, порядков не знаю, но вряд ли… да что с Пелин-то? – Убили ее, представляешь? – Нелли издала характерный вздох, и Лиза поняла, что она говорит, не выпуская изо рта сигареты. – Сегодня из полиции приходили, нас тоже пытались допрашивать, только толку-то! Ты завтра с утра можешь? Хорошо, что я уже в теме, подумала Лиза, иначе ничего бы не поняла. Нелли не давала себе труда договаривать фразы. Или говорила так, словно ее собеседники были заведомо в курсе проблемы, знакомы со всеми, кого она упоминала в своих рассказах, знали всю ее жизнь и не нуждались в дополнительных пояснениях. – Да, я приеду, мне Цветан сказал уже… – Как это он тебе дозвонился?! У тебя же вечно занято! – Почему вечно, Нель? Это я с ним и разговаривала, а до этого было не занято, а он, между прочим, вообще не мне звонил, – зачем-то объяснила Лиза. Просто чтобы разговор продолжался, наверно? – Как это не тебе?! А кому? – Ринату, кажется, но попал ко мне, ну и рассказал про Пелин… – Нет, ты представь, какой ужас! Тут и так с этим «Лебединым» проблем выше крыши, а теперь еще это! – А кто же танцевать теперь будет? – А черт его знает! Вчера все перегрызлись уже, как только от полиции избавились. Это видеть надо было: то ходили на цыпочках с постными лицами, ах, как жаль, ах какая потеря, а как сыщики эти ушли, что началось! А чайки наши знаешь что выкинули? Им, видно, кто-то с утра уже про Пелин рассказал, так они взяли и перекрасились обе – теперь одна блондинка, другая брюнетка! Ты понимаешь, куда метят, да? «Чайки». Так, с легкой руки болтуна Романа, неожиданно оказавшегося в тени знаменитого Гинтараса и компенсирующего свое поражение всеми способами, в основном веселой и пустой болтовней, стали называть двух сестер-балерин по фамилии Генчай. Ипек Генчай и Ясемин Генчай – они были похожи, как близнецы, хотя на самом деле одна из сестер была на год старше. «Господи, что за имена у них у всех, не выговоришь! – громогласно жаловался Роман, пользуясь тем, что обладательницы имен, стоящие рядом, его не понимают. – Что за «чай» какой-то?! Почему «ген», интересно? «Генеральский чай», да? Похоже на «генштаб»! Да и имена – не дай бог!» «Вы неправильно делите, – поправила тогда присутствовавшая при этой сцене Лиза. – Не «ген» и «чай», а «генч» и «ай». Означает «молодая луна» или «молодой месяц», как вам больше нравится. И имена вполне нормальные для турецкого языка – «Шелк» и «Жасмин», очень распространенные». |