Онлайн книга «Хозяйка нудистского клуба»
– Ну! А че? Вы его знаете? Клавдия аккуратно завернула склянку в носовой платок и передала Жоре: – Сохрани, потом Ане передадим... А теперь, девонька, рассказывай все про своего деда. – Не, ну, Клавдия Сидрна, она ж родня получается. А если родня, то может ничего про деда не говорить, я по телеку смотрел, – некстати встрял Жора. – Может, – согласилась Клавдия. – Но тут понимаешь, какое дело... Меня отравить хотели, а пузырек я из рук самой Карины получала, так что придется ее брать под стражу. – Да ну на-а-а-а фиг! – взорвалась любящая внучка. – Чего эт меня? Дед там чего-то намешал, пусть и выкручивается! И Карина стала рассказывать. Из ее рассказа, напичканного «ну на фиг», «типа», «прикольно» и «че ты гонишь», оперативная группа поняла следующее. У бабушки Карины было три страсти – это ее собственная красота, мужчины и травы. В последних она очень хорошо разбиралась, и это даже приносило ей немалый доход. У дедушки страсть была только одна – бабушка. Он ее любил, ревновал страшно и каждую субботу устраивал ей скандалы. За день до смерти бабушки Карина поссорилась с друзьями, пришла домой рано как никогда и бухнулась в своей комнате на кровать, чтобы вдоволь нареветься. Однако с рыданиями не сложилось – у бабули с дедулей опять начался скандал. Старики не думали, что внучка в такое раннее время находится дома, поэтому ничуть себя не сдерживали. Дед в тот раз кричал как-то особенно визгливо, и Карина слышала каждое слово. – Ты на кого опять заглядываешься, старая кляча? Ты посмотри на себя! Это же позор природе! – Ой, Адамчик, не кричи так, – спокойно отвечала престарелая красавица. – Я на себя каждый день смотрю, и мне нравится. А вот ты... Для тебя ли такая вишенка, как я? Был бы ты красавец, как вон у Каринки знакомый, или ума бы тебе бог дал... Так ведь ни того, ни другого! И как я тебя терплю? Тебе пора что-то с собой делать. – Так сделай! – верещал дед. – Сама пьет какую-то заразу, хорошеет на моих харчах, а я зачах уже, как лопух у дороги! – Лопух и есть... На каких твоих харчах? На пенсию, что ли? Не смеши людей. Мои травки кормят и меня, и тебя. А благодарность людская мне молодость дарит. Вот скажут обо мне люди доброе слово, я и помолодела. Слово, оно огромную силу имеет. – Тогда чего ж ты не сдохнешь? – прошипел Адам Васильевич супруге. – К тебе недавно бабенка приходила с дитем, просила полечить. А ты вместо того, чтобы дитя в больницу направить, стала своими травками поить. И умер дитенок. Умер! Мать его, наверное, тебя до десятого колена прокляла, а ты – ничего. Цветешь! Чего ж не сдохнешь? Тут Карина услышала всхлипы. – Мой грех, сама и искуплю, а ты не лезь. – А я тебе говорю – скажи мне, что пить надо, чтоб сила была и стать. А то я не посмотрю, что ты у меня такая красавица, пойду и сдам милиции! – Была у меня милиция, – горько усмехнулась бабушка. – Да только не могут они меня наказать по всем правилам. Я чем могла помогала, и не моя вина, что мать не к врачам обратилась. – Не станешь говорить, значит, да? Тогда я сам твои тетрадки выкраду. Знаю я, где они у тебя... – Поищи, может, и найдешь, да только не разберешься. Умом не вышел. – Ах ты труха старая! Думаешь, я не знаю, зачем к тебе этот хлыщ приходил?! Ему красоту колдуешь? Плесень! Да когда уж ты сдохнешь и перестанешь кровь мою пить... Неизвестно отчего, может, и впрямь слово имело такую большую силу, но в ту же ночь бабушка Карины скончалась. Ее смерть, будто обухом по голове, шарахнула деда. Карина всерьез испугалась, что он тронулся умом. На кладбище дедуля то и дело ко всем подходил и тихонько сообщал: – А ведь это я ее убил, да-а-а... Сказал – сдохни, и вот, пожалуйте вам... Зато после похорон не прошло и девяти дней, как дед вошел в форму. Тетрадки бабушки он нашел, старательно перелистывал их по ночам и, видимо, в чем-то разобрался. Потому что в доме вдруг появились деньги. И сам дед преобразился. Красоты и молодости у него не добавилось, однако сгорбленная спина выпрямилась, в глазах появился блеск, а в голове – твердая мысль, что он обладает талантом править людьми. – Подождите, Карина, – вдруг перебила девушку Клавдия. – Вы не вспомните, а когда у Адама Васильевича появились деньги? До смерти Никиты или после? – Не, у деда деньги появились, когда Никита жив еще был. Я помню, дед меня спросил, не купить ли мне чего, потому что к нему «пришли деньги». И я тогда подумала, что надо купить джинсы в обтягон, мол, вот Никита отпадет... – Ну и чего? Отпал? – Не, ну он чего-то не сильно отпал... А потом и вовсе умер. Застрелил его какой-то скотина... – И что же было дальше? – А чего было? Ничего. Так дед и стал жить – здоровье свое ездил куда-то поправлять, машину купил, сейчас вот в санатории... – Угу, понятно, – качнула головой Клавдия. – И что, много у него клиентов было? Как у бабушки или больше? – Не, ну у бабушки-то вовсе проходной двор был! – фыркнула девчонка. – А у него так... А может, я всех не видела, машину-то он купил... Жора завозился на диване и спросил: – А наследства ему бабушка не оставляла? – А че эт она ему оставит? – даже оскорбилась девчонка. – Она всегда меня любила, говорила, потому что я сиротинка. И все на меня переписала. А его и нет нигде в завещании. – Ну, может, кольца какие, бриллианты... – Ха! Да бабушка никогда к золоту не прикасалась, говорила, что оно от беса. Не было у ней золота. Ушли от Карины гости в глубоком раздумье. – Пойдем, Жора, в кафе пообедаем, а? – грустно предложил Акакий Игоревич. – А то с этими допросами... Ничего толкового не узнали, а столько энергии потратили! – Отчего ж не узнали... – задумчиво проговорила Клавдия. – Очень даже все интересно. Я теперь точно знаю: с Адамом кто-то был. И этому «кто-то» очень мешали братцы Трохины. Вот только бы узнать – кто... Где-то есть у них еще один знакомый, о котором нам пока никто не рассказывал, какой-то тайный друг, которого мы не знаем... – Ага, не знаем, – набычился Жора. – У Трохиных столько друзей было! Разве с ними со всеми перезнакомишься? – Надо перезнакомиться! – строго оборвала его Клавдия. – Это точно парень из их общей компании. Из компании Никиты и Романа. Наверняка бедный, который никак не может устроиться на работу и которому дико не везет по жизни. Я вам как психолог рисую портрет убийцы. Парень видит Трохиных, его точит черная зависть, и он решается на убийство... – А при чем тут Адам? – наивно уставился на супругу Акакий. – Адам? Н-ну... Адам Васильевич, может быть, рассказывал ему, где в данный момент обитает его внучка, а значит, и кто-то из Трохиных. |