Онлайн книга «Логово снов»
Сэм увязался за ним в холл. – Вы только ни о чем не беспокойтесь, профессор. У меня тут все будет под контролем. – Вот именно это-то меня и беспокоит, – ответил Уилл, распахивая входные двери. Прелестное утреннее солнышко сменилось первой предупреждающей капелью, в самом скором будущем обещавшей превратиться в отвратную морось. Доктор встряхнул зонтик. – Вы только тут его не открывайте, док, – предостерег его Сэм. – Это еще почему? – Плохая примета, – пожал плечами тот. – Это всем известно. – Мы сами создаем свою удачу, – отрезал Уилл, раскрыл черную паукообразную сень и под углом кое-как протащил ее, будто щит, сквозь дверной проем. Проводив Мистических Медиумов восвояси, Сэм вернулся в библиотеку, где Джерико, как обычно, читал, сгорбившись над длинным столом. – Ну, вот и я. Скучал по мне? – осведомился Сэм, плюхаясь в Уиллово кресло. Джерико даже не поднял глаз от книги. – Как по тифу. Что касается вечеринки, я тебе, между прочим, так и говорил. И, между прочим, это кресло Уилла. – Да, довольно удобное. Понятия не имел, что тут так мягко. – Вон. – Ну, Фредди. Папочки все равно нету дома. – Вон! Сэм со вздохом передислоцировался на честерфилд [12]. Ноги он водрузил на стол рядом с книгой Джерико – просто чтобы его позлить. – Парень, мы с тобой должны устроить эту пророческую выставку. Нельзя дать Уиллу профукать музей. Джерико с сомнением поглядел на него над переворачиваемой страницей. – И c каких это пор тебя так волнуют дела музея? – Я вообще по натуре заботливый. Неужели человек не может искренне хотеть помочь другому человеку? – Тут что, где-то золото в стенах замуровано? – Слушай, я у вас вообще-то хорошо устроился. Если музей пойдет ко дну, так и я вместе с ним. – Вот где собака зарыта. – Да не во мне одном дело. У тебя тоже честный контракт. Ну-ка, сколько в округе рабочих мест для ребят, читающих Ницше и каталогизирующих мешочки гри-гри? Если мы с тобой хотим сохранить рабочие места, нам нужен план. Эта пророческая выставка – наш билет в будущее. Пока профессор катается по своим делам, у нас есть целиковые две недели, чтобы все обстряпать – и чтоб никто при этом не лез под руку. – Ему это не понравится. – Его тут не будет, чтобы нас остановить, а когда мы запустим всю махину, что он сможет сделать? Придется пойти на риск, Джерико. Тот откинулся на спинку кресла, не сводя глаз с Сэма. – И как же ты собираешься заманить Эви быть хозяйкой вечеринки? Они с Уиллом не разговаривали с тех самых пор, как она объявила всему Нью-Йорку, что она пророк. – О, уверен, Эви я убедить смогу, – небрежно заявил Сэм, сцепляя руки за головой. Джерико вернулся к книге. – Да? Вы это обсуждали прошлым вечером в «Гранте»? – Тебя это так сильно расстроило? – Этого я не говорил, – Джерико перелистнул страницу. – Как она там, кстати? Выглядит счастливой? Сэм пожал плечами. – А то! Это ж было на вечеринке. Сам знаешь, как оно там, на них. Или нет, откуда тебе. Эту его подковырку Джерико проигнорировал. – Так вы часто видитесь? Сэм, конечно, мог сказать Джерико правду – что Эви практически вышибла его с вечеринки, но куда забавней, если он будет думать по-другому. – Ну-у-у… как джентльмен, я, пожалуй, не скажу больше ни слова. – Отлично. И не говори, – Джерико поглядел на часы. – Почти пора. Иди открывайся. – Я? Куда же это я пойду? Да ну тебя, Фредди! Там такая холодрыга. Если я заболею, половина девушек Нью-Йорка повыплачет все глаза. – Зато вторая половина выстроится в очередь копать тебе могилу. – Ау-у-у, Фредди, ты надрываешь мне сердце. – Сердца у тебя нет. Сегодня твоя очередь. Пошел! – Но… Не подымая головы, Джерико указал пальцем на дверь. – Изыди! Изгоняю тебя. – Хорошо! Отлично! – проворчал Сэм. – Пойду повешу табличку «открыто». Как будто это кому-то надо. – И кто тут еще нигилист? Джерико подождал, пока Сэм уйдет, потом вытащил газету из-под книги и открыл на статье про Эви. За последние пару месяцев он послал ей два письма и написал еще две дюжины, которые посылать не стал. Письма были все одинаковые: Дорогая Эви, надеюсь, у тебя все хорошо. Мне очень понравилось твое радиошоу. C тех пор, как ты уехала, Беннигтон уже совсем не такой интересный… Впрочем, он был совершенно уверен в ее способности читать между строк: Дорогая Эви, я ужасно по тебе скучаю. Думаешь ли ты обо мне хоть иногда? Вместе они прожили свою собственную маленькую войну длиною в ночь – и остались в живых. Никто больше не понял – не смог понять! – c каким чистым злом они столкнулись тогда в доме Джона Хоббса. Несколько дней спустя, когда рассветные сумерки крались по городу, он впервые поцеловал ее. О, как часто он с тех пор вспоминал это мгновение: вкус ее губ, ощущение ее тела, утешение ее рук, обвивающих ему спину. То были самые лучшие часы во всей его жизни. А потом все кончилось. Эви пришла ночью к нему в комнату… Он хотел только целовать ее, целовать снова и снова. Но она сказала: «Я не могу» – и оттолкнула его руки. Так нельзя, сказала она. Это все Мэйбл, понимаешь. Она тебя обожает. И она – самая моя лучшая подруга на всем белом свете. Я не могу, Джерико, прости. Она ушла, оставила его сидеть одного в темноте. Но его мыслей она больше не покидала. Джерико аккуратно вырезал фотографию из газеты и сунул в карман, хотя не раз уже обещал себе больше так не делать. – Вот чурбан, – приложил он себя (эту фразочку он тоже, кстати сказать, подцепил от Эви), захлопнул книгу и углубился в пустые лабиринты музея – работать. Сэм высунул голову из музейных дверей. Никого. Ни единой живой души. С тяжким вздохом он побрел по ступенькам вниз, под сеющим дождиком, и открыл деревянную двустворчатую панель с надписью «ЗАКРЫТО», являя спрятанное под нею «ОТКРЫТО». Конечно, он не мог вот так же запросто открыть Джерико подлинную причину желания удержать музей на плаву. Два месяца назад он запросил у своего информатора входные данные по проекту «Бизон» – надо же с чего-то начинать. Контакт написал на клочке бумаги имя – Уильям Фицджеральд. Тогда это показалось ему шуткой. Что профессор глупейшего в мире музея мог знать о секретном правительственном проекте военного времени, стоившего Сэму разлуки с матерью? Но это была единственная ниточка за очень долгое время. Да, он чувствовал себя совершенно неблагодарной скотиной, зато эта скотина заполучила шанс обшарить каждый ящик, каждый шкаф, каждую щелочку и уголок в поисках ключа – ключа, который в конечном счете смог бы когда-нибудь вывести его к истине. Покамест поиски эти ни к чему не привели, но Сэм не мог допустить, чтобы музей ушел с молотка, пока он не нашел того, что искал, – или не убедился, что контакт наврал и что Уилл чист. Временами он уже не был уверен, который из двух вариантов устроил бы его больше. |