Онлайн книга «Логово снов»
Голос его вспорхнул и задохнулся. – Вот сволочь, – Генри почти выплюнул это слово. – Но я же послал тебе кучу писем! И две телеграммы – одну, когда добрался до Сент-Луиса, и вторую из Нью-Йорка! Когда ты не ответил, я решил… Луи покачал головой. – Не было никаких писем. И телеграмм тоже. – Опять отец… Генри не хотелось думать, что кто угодно в «Селесте» мог их продать со всеми потрохами, но деньги есть деньги, а их у отца было предостаточно. Очень в его духе – заплатить кому-нибудь за перехват писем… чтобы их уничтожали, даже не доставив. Но если так, значит, у отца есть нью-йоркский обратный адрес Генри – и он до сих пор ничего не сделал, чтобы его отыскать. Какое облегчение знать, что за ним не придут и не поволокут силой в военную школу… но и боль. Выходит, отцу проще совсем стереть сына из памяти, чем вынести разочарование от того, кем он оказался. – Но теперь-то ты здесь, cher, [21] – сказал Луи. – Теперь мы здесь. Он поднял ладонь, Генри повторил жест, и их пальцы… почти соприкоснулись. Всю дорогу через лес Вай-Мэй трещала не переставая. – Ты ведь знаешь историю Му Гуйин? Она у меня самая любимая из всех Дао Ма Дань. Ну, когда она сражается с Яном Цзунбао и влюбляется в него, и спасает ему жизнь? Это самая потрясающая история любви на свете, – щебетала она, взволнованным щенком подпрыгивая рядом с Лин. Генри до сих пор нигде не было видно. – Вообще эта история у меня самая любимая. Ну, за исключением той, что про куртизанку Юй Тан Чунь. Или еще о Пьяной Красавице. Или Роман Трех Царств. – Генри! – закричала уже более отчаянно Лин. – Ге-е-енри-и-и-и! – Прости, Лин, дядюшка говорит, что я слишком много болтаю и что я глупая девушка с головой, набитой романтическими историями, вот от этого-то и глупая, – радостно сообщила Вай-Мэй. – А хочешь, я тебе секрет расскажу? – Да как-то не особенно… – Я скоро выхожу замуж! – объявила Вай-Мэй. – Мы с моим нареченным никогда не встречались, но я слышала, что он очень красивый, у него добрые глаза и высокий лоб. Он богатый купец из Америки, из города Нью-Йорк, и когда я туда приеду, я буду очень богатая, c кучей слуг и кучей денег, чтобы посылать родным, в Китай. Я сейчас плыву в Сан-Франциско на «Госпоже Свободе». Терпеть не могу этот корабль, я себя на нем так скверно чувствую, – добавила она, прикладывая ладошку к желудку. – Китайским женщинам очень трудно иммигрировать в Америку. Как тебе это удалось? – спросила Лин. – Дядя все устроил через брачную контору, «О’Баннион и Ли». Мистер О’Баннион встретит меня на иммиграционном посту в Сан-Франциско и отвезет к мужу в Нью-Йорк. Мой будущий супруг там очень уважаемый и успешный человек. Но я слышала, на улицах нужно вести себя осторожно, – тараторила Вай-Мэй, едва останавливаясь, чтобы перевести дух. – Там царят порок, продажность и убийство – сплошные опиумные притоны и дома терпимости на каждом шагу! – и леди нужно глядеть в оба, а не то ужасные опасности будут поджидать ее в Воровском Логове и на Улице Убийц, и на Бандитском Насесте, и на Загибе Малберри, и… – На улице Малберри, – поправила ее Лин. – Нет, на Загибе, – c нажимом повторила Вай-Мэй. – Мне все о них рассказали, Лин. Ну, да, а я всего лишь прожила там всю жизнь, – подумала Лин. – Нет, у меня, конечно, будет муж, чтобы меня защищать, но… Рот у Вай-Мэй, видимо, не закрывался никогда. Лин шла вперед под ее нескончаемый монолог и думала одну-единственную мысль: вот найду Генри и убью. – …но больше всего я люблю истории про любовь, которые со счастливым концом. Если бы я могла, я бы прямо жила в опере… Хотя нет. Генри ей понадобится живым. Сначала капитальный разнос – я ему все скажу! – а потом уже убийство. – …я знаю, что женщинам на сцену нельзя, но если бы было можно, я бы играла все самые лучшие романтические роли, царских любовниц, и движения у меня были бы такие отточенные и изящные. А ты была бы отважный Дань. Я тебе уже говорила, что в тебе виден воинский дух? – Ты не могла бы помолчать немного, а? Я думать пытаюсь, – оборвала ее Лин. – Я весьма сожалею. – Вай-Мэй смущенно поклонилась; у Лин было такое чувство, будто она только что пнула котенка. – Я просто на корабле уже так долго, а все остальные женщины тут сильно старше и не из моей деревни. Они со мной не хотят разговаривать. Так здорово поболтать с кем-то еще. C кем-то молодым… У кого все зубы на месте. – Тебе сколько лет? – поинтересовалась Лин. – Семнадцать. А тебе? – Столько же. – Вот видишь! Мы уже прямо как сестры! – Вай-Мэй в надежде прикусила нижнюю губу. – А оперу ты любишь? – Опера – для стариков, – отрезала Лин. Ротик Вай-Мэй округлился от изумления и ужаса. – О, Лин! Как ты можешь такое говорить! Опера же такая чудесная! Эти красивые истории, они как сны… – Терпеть не могу сказки. Я люблю факты. Науку. Вай-Мэй скорчила рожицу. – Звучит ужасно скучно. – Ну, если ты так любишь оперу, считай, что тебе повезло. Мой дядя работает в оперном театре, – созналась Лин. – В Нью-Йорке. Потому что я там живу. Вай-Мэй издала такой писк, что у Лин ушло несколько секунд на осознание того научного факта, что это восторг, а не ужас. – Ты самая счастливая девочка на земле, раз у тебя такой дядя! Ты все время ходишь в оперу? Сидишь на балконе и грызешь тыквенные семечки и воображаешь, что все эти чудные истории происходят с тобой? Когда я приеду в Нью-Йорк, мы пойдем с тобой в оперу вместе, и ты увидишь, какая она прекрасная! Это судьба свела нас! Мы точно станем лучшими на свете подругами. А тем временем, пока я на корабле, мы можем каждую ночь встречаться тут, в этом прекрасном мире снов! Деревья внезапно кончились. Впереди были только какие-то серые и коричневые квадраты – набросок, все еще ждущий деталей. – Судя по всему, дальше мы не пройдем, – сказала Лин. – А ты хочешь дальше? – Дальше все равно не выйдет, – раздраженно повторила та. Мысль о том, что Вай-Мэй слабоумная, быстро обретала весомость факта. – Тогда мы это поменяем и сделаем, как нам надо. И пойдем, куда захотим. – Сон нельзя изменить. – Конечно же, можно. – Я уже достаточно давно хожу по снам, – начала Лин тоном школьной училки, объясняющей тему первокласснику, – и оно так просто не работает. Можно войти в дом, можно подняться по лестнице, которая и так уже существует. Но нельзя по собственной воле превратить этот дом в школу или, скажем, в автомобиль. |