Онлайн книга «Самозванец. В двух книгах. Книга 1. Рай зверей»
— Государево слово — строжайший закон! — Ах! Спасибо, напомнили. Слово — строжайший закон! До тех пор, пока царь не придумает слово закона построже. — Ну смотри, ясный староста, хочешь верь, хочешь не верь. А я молод жениться. — Ваше крайнее слово?! — Крайней не бывает! — После этого вы, Димитр, смеете требовать, чтобы я вам помогал?! «Димитр» встал, начал перешнуровывать натуго тонкий кунтуш. — Ради Бога, пан Ежи, поеду опять к Вишневецким. Князь Адам уж и так недоволен, что кисну в Самборе. В Лубнах войско готово, поди! — Ах! Охочая гвардия из казачков и татар! А вы знаете, принц, на что самое большее горсточка этого сброда способна?! — На что же?! Собеседники жгли без пощады друг друга глазами; поставец, сжатый с двух сторон будто в тиски, жалко пел и шатался, по нему перекатывались, позванивая, бокалы. — Обожрать до великого опустошения всю вишневетчину, вот и славный поход! Зигмунд, польский король, в этом деле не вступит в союз с православными силами. Сыт бунтом Наливайки. Не нужна ему вооруженная Малороссия. А вам, принц Дмитрий, нужен король! — Без тебя до него доберусь. — Но учтите, любезнейший князь, промедление смерти подобно. Гетман коронный Замойский подзуживает Зигмунда Августа на брак с Ксенией, дочерью Годунова. Если только король даст согласие — все разговоры о вашем престолонаследии и возрождении старой династии Грозного станут смешны. — Король… С Ксенией… как? — пролепетал «принц» и рухнул в кресло. Пан Ежи смотрел с удивлением, — казалось, только что силы внезапно оставили скандалящего что было сил человека. Отдохнув, Дмитрий трудно вздохнул, опять подвинулся к столику, расставил бокалы, налил Ежи и себе. — Что бишь спрашивали-то? — смотрел, словно вернувшись откуда-то. — У меня, ваше высочество, есть дочь Марианна… — осторожно напомнил вельможа. — Хорошо. Обручусь, — глуховато, уже без капризов, сказал Дмитрий, — только, пан воевода, скорее представь ты меня королю. — Но за скорость, пан принц, тоже надо платить. — Аппетит царедворца стремительно начал расти (Мнишек чуял дух «жареного»). — Дочь моя католичка, воспитанница бернардинок. Если б ваше высочество тоже признало священную папскую власть… — Да вы что, пан? Меня Вишневецкий убьет. — А король взглянет тысячу раз благосклонней! Познакомлю вас в Кракове с пасторами Ватикана, и, надеюсь, общение с ними легко убедит вашу милость в больших преимуществах исповедания латинского. — Сигизмунд будет рад, коли истинное христианство оставлю? — Без сомнения! Только… я думаю, вскоре вы сами поймете ошибочность слов православия. — Я и так арианин. — Тем более! Кстати, mon cher, не мешало бы нам обсудить, так сказать… эм… подарки, приданое, кое в случае вашего триумфа должно принять мне и дочери. — На Руси полагается в общем-то наоборот… — Ах, принц Дмитрий! Вы что, не хотите быть цивилизованным, видным монархом? Хотите бессмысленно следовать диким обычаям варваров? «Принц» виновато потер бородавку. — Полагаю, достаточным вознаграждением, — продолжал Мнишек, — мне за труд дипломата и воина, Марианне за мужество въезда в ужасную Азию будет… чтэры тысенцы злотых из русской казны и… и-и-и… Северская Украина. Те владения, что простираются сразу за краем князей Вишневецких… э… Чернигов, Путивль, Глухов, Новгород-Северский — все должно стать удельными княжествами Ежи Мнишка! — Ежи грузно сопел, как задавленный этими землями. Вовремя остановился, прикрикнул с опаской: — С меньшим банком ответным не сяду играть! Григорий смотрел долгим взглядом на сандомирского воеводу. Потом, словно вынырнув из забытья, хлопнул по столу, по восковой полировке ладонью. Покрутил, поднял мелкий бокальчик с мерцанием поддельного яхонта. — Да бери, что я, в самом-то деле! Собеседники чокнулись и осушили бокалы. — Эй! Ты, дед! Это что за река?! — Горынь была сроду. — А ты кто, Змей Горыныч? — А ты Добрыня Никитич? — Догадливый! Слушай, дед, где тут город такой, Вишневец? Старик бросил в долбленку выбранный невод; из-под руки различал на крутом берегу голосистых гарцующих всадников. — Низко выехали, ребятишки! Вишневец по реке выше! Рысью жарьте, так к вечеру будете. — Ах, незадача! Чтоб ты в бредне запутался, хрыч! Всадники понеслись по холмам. Еще у Чигиринской заставы жолнеры обрисовали им стенную дорогу, но беспечные всадники все-таки сбились в ковылистой зыби путей. Чигиринские жолнеры князя Адама тогда сначала спросили: «Вы кто, вой? Людям Бориса сюда хода нет». — «Протрите гляделки, солдаты, — ответили путники, — видите, мы казаки». — «Где же ваши чубы-оселедцы, трубки-люльки и пошто сбруя конская пригнана не по-запорожски?» — «Потому что мы сами пока не хохлы-запорожцы, — те смеялись в ответ, — издаля скачем — с Тихого Дону, царевичу-батюшке Дмитрию везем низкий поклон от донских казаков». Жолнеры сами тогда улыбнулись, подтвердили, что Дмитрий гостит у Адама (недавно перебрались подале они, в Вишневец), и днепровский заслон не задерживал больше посольство донцов. Отряд посольства насчитывал пять человек, из них два атамана: Корела, в лицо знавший Дмитрия, и рассудительный, грузный Иван Межаков. Еще трое выборных казаков, славных ратными подвигами, в схватке стоивших пятерых каждый. По холмам над Горынью стучали подковы. То и дело кто-нибудь из донцов, повернув с колеи, забирался на гребень — поглядеть, не видать ли чего. Солнышко не перевалило зенит, когда все вдруг увидели круглые башни и стены с поясом аттика: — Вишневец, атаман! А дедун говорил, рысью к вечеру будем! — Он небось о своей рыси нам толковал. Скачем живо до замка. Часовой, оседлавший мортирку, увидал подлетающих к крепости всадников, исчез с башни. Когда по цепному мосту, перекинутому через ров, казаки выехали на обширный замковый двор, к ним навстречу с крыльца княжьего дома сошли двое. Пожилой — в русском долгом кафтане, молодой — в польском. — Бьем челом Вишневецким князьям! — браво выкрикнул панам Корела и, пощекотав коня плетью под очелком, заставил его помахать головой. — Благодарствуем, витязи добрые, — отвечал вельможа в русском, — хотя мы всего лишь Острожские. — Значит, мы не доехали до Вишневца, — всплеснул плеткой казак, — обознались, бывайте здоровы, Острожские. Едем, братцы, здесь Дмитрия нет. — Так вы в гости к царевичу?! Не торопитесь, служивые, — остановил разворачивающих лошадей казаков старый князь, — в Вишневце его тоже не сыщете, в Польшу подался кормилец ваш, — засветло не долететь. А зайдите-ка лучше, ребятушки, перекусите, чем Бог послал, коникам передохнуть дайте, уж не обидьте нас с сыном. |