Онлайн книга «Сердце проклятого»
— Да, — отозвались из штаб-квартиры. — Можете звонить. Старший повесил трубку и снова набрал номер на клавиатуре мобильного, на этот раз другой. Телефон в руке профессора Каца сыграл знакомую всему миру мелодию «nokia tunes». — Да. — Мы видим вас, профессор. Рувим подал знак Арин — не спешить, идти медленнее. — А мы вас пока нет… — Черный «ниссан-патруль», правее вас. Видите? — Ага. Вижу. — Мы не будем выходить из машины. Идите в нашем направлении и садитесь на заднее сидение. — Понял. — Эффективный маскарад, профессор. — Не очень, если вы нас узнали. — Идите к машине. Ждем. — Похоже, что нам начало везти, — сказал Рувим Кац своей ассистентке. — Через сто метров мы вздохнем свободно. Возможно, что у нас будут неприятности, но мы будем среди своих. И нас не убьют. Он улыбнулся. — Но я бы советовал не расслабляться. Сто метров — это целых сто метров. Пошли, девочка моя? Ближе к стоянке такси толпа поредела. Туристы шли смотреть достопримечательности Старого города, профессор и Арин — пробирались в противоположную. Идти стало удобнее, но появилось такое ощущение незащищенности, что хотелось спрятаться и замереть, повизгивая. Рувим готов был дать голову на отсечение, что помимо экипажа присланной Дихтером машины, за ними наблюдают с явной недоброжелательностью совсем другие люди. Идти по улице с оружием наизготовку нельзя. Это военные в Израиле привычно расхаживают с автоматами на плече, не вызывая ни паники, ни вопросов. Пистолет в руке гражданского — однозначная угроза. Кому сейчас нужны крики и паника? Главная задача ближайшего часа — тихо испариться. Личное слово Ави Дихтера защитит их от неожиданностей до того, как они докажут свою невиновность. А «Шабак» все своей мощью прикроет от идущих следом убийц. Еще полсотни шагов… Ну же! В «гелендвагене» зазвонил пелефон. Лысоватый поднял трубку, молча послушал собеседника и сунул аппарат в бардачок. — Они рядом, — сообщил он своей команде. — Внимательно смотрите. Они идут из Старого города. Только что связывались с машиной «Шабака». — Я их вижу, — ухмыльнулся седой. — Где? — Лысоватый встрепенулся и закрутил головой. — Проходят мимо ограждения… — И я теперь вижу, — ухмылка на лице водителя была торжествующей, словно он выиграл в лотерею кругленькую сумму. — Вот же они! — Есть, — сказал Лысоватый. — По моей команде… Залязгали затворы. — Пошли! Арабы вывалились из джипа синхронно, словно репетировали выход не раз. В принципе, так оно и было. Эта четверка проводила не первую, не вторую и даже не третью силовую акцию. Новичком среди был только водитель, он ходил с ними до того лишь дважды, и потому не до конца вписывался в коллектив, остальные члены которого понимали друг друга без слов — шофер, который работал с ними до того, получил пулю в легкое и временно выпал из обоймы. Ствол вдоль ноги — так оружие видно меньшему количеству людей. Ровно через пять секунд никто не будет прятаться. Двое — по проезжей части, Седой по тротуару. Не бежать. Быстрый пружинистый шаг… Профессор с Арин находились в двадцати шагах от «ниссана-патруля», между арабами и джипом было того меньше. Возможно, Лысоватый дал команду атаковать на секунду или две раньше, чем нужно, но там где счет идет на мгновения, такие ошибки встречаются постоянно и чаще всего не имеют фатальных последствий для успешного исполнения акции. Пуля быстрее, чем бегущий человек. Скорострельность современного автоматического оружия с легкостью исправляет недочеты планирования. Огневая мощь в руках четырех опытных боевиков должна была превратить и объекты, и их прикрытие в решето. Случайные жертвы (а прохожих, туристов и лавочников вокруг было полно) во внимание не принимаются. Если уж кому-то не повезло, то не повезло — Аллах разберется! Расчет делался на внезапность, на опыт исполнителей, на верно выбранный момент и вооружение, а также на то, что никто не успеет начать сопротивляться. На все про все было необходимо около двадцати-двадцати пяти секунд. Лысоватый начал отсчет в тот момент, как его правая нога коснулась брусчатки. Но случилось так, что на счете «шесть» он умер. Иудея. Ершалаим Дворец Ирода Великого 30 год н. э. Пилат взглянул коротко — приподнял взгляд на миг от пергаментов и сказал: — Я смотрю, га-Ноцри, тебя приодели. Выглядишь по-царски, вот только взгляд подкачал. За спиной прокуратора стоял человек, которого с утра на гаввафе не было. Он держался скромно и одет был неброско, в темный длинный плащ с капюшоном, скрывавшим лицо. Этот плащ, знакомый всему Ершалаиму, представлял владельца лучше, чем имя. Имен могло быть много, а такого покроя плащ в столице носил только один человек. Афраний уже здесь, подумал первосвященник, заметив силуэт начальника тайной полиции. Как всегда — стоит, слушает, вынюхивает… Прокуратор подписал очередной документ и сделал секретарю знак отойти и занять свое место. Тот повиновался, а Пилат выпрямился и продолжил назидательным тоном: — Взгляд царя должен приводить подданных в трепет, иначе они будут думать о том, как занять его место. Нельзя быть царем с такими грустными глазами… В этой стране даже водопровод не удается построить без насилия, и молитвой его не заменишь! И как ты собирался править? Уговорами? На кого опираться? Вот твои двенадцать учеников… Двенадцать? — переспросил он, обращаясь к скрибе. Тот кивнул, сверившись с записями. — Двенадцать учеников — и все сбежали! Сбежали так резво, что даже люди Афрания пока не обнаружили место, где они укрылись. Ты собирался править, полагаясь на их помощь? Странный выбор… — Один из них отрубил ухо моему рабу, Малху, — вставил слово Каиафа. — Мне зачитали… — отмахнулся Пилат. — Сопротивление при аресте! Мне кажется, что отрезанное ухо не тянет на сопротивление при аресте! Да, Афраний? Каиафа готов был поклясться, что начальник тайной стражи ухмыльнулся при этих словах прокуратора. — Он не имел права носить меч, — добавил Пилат. — И уважаемый Афраний примерно накажет его, как найдет… — Если найдет… — не сдержался первосвященник. — Ни на секунду не сомневаюсь в способностях всадника Бурра, — произнес Пилат, нахмурясь и не скрывая угрозы в голосе. — Он найдет и накажет всех, кого надо найти и наказать. А кого надо найти и наказать, укажу ему я. Что скажешь, га-Ноцри? Твои ученики — они опасные люди? Стоит их наказать? — Они никого не убили… — сказал га-Ноцри хрипловато. |