Книга Anamnesis vitae. Двадцать дней и вся жизнь, страница 98 – Татьяна Шарпарь

– Это моя мама.

Надо же, она засмотрелась и не услышала, как он подошел.

– Я догадалась.

– Она погибла в свой день рождения.

– Как? – не то спросила, не то выдохнула Наталья. – Пьяный водитель, – тоже выдохнул Алексей и отвернулся.

Наталья тихонько прикоснулась к его плечу:

– Ты прости, я не знала.

– Знаешь, я уже почти привык. Только иногда что-то такое подступает к горлу, с чем я справиться не могу, вот как сейчас. Это ты меня прости.

Он помолчал, потом повертел головой, отгоняя то, что накатило, и уже вполне бодро сказал:

– Сейчас будем ужинать, потом на горшок и спать. Алексей с опаской посмотрел на нее. Как она с его горшечным юмором, ничего или приужахнулась? Вроде ничего. Но вообще-то, надо последить за лексикой: милицейский сленг с такой девушкой неуместен.

Чтобы как-то сгладить впечатление от оговорки, он быстренько ретировался к своим кастрюлькам, а Наталья моментально засмеялась. Она сразу заметила этот «горшок», но решила не подавать виду. А он смутился, правда, смутился, прямо как мальчишка.

Кроме женского портрета, на стене были еще фотографии пожилого мужчины в форме подполковника авиации и тоже пожилой женщины в светлом платье с букетом цветов. Цветы она держала как-то боком. Видимо, букет был только что вынут из вазы, и она боялась, что вода накапает на платье.

– Это мои бабушка и дедушка, – опять материализовался Алексей, – они умерли.

– Ты прямо как приведение, – засмеялась Наталья. – Ужин на столе, – словно оправдываясь, объявил Алексей.

Кухня была большой, как в домах довоенной постройки, метров двадцать. Такого количества бытовой техники, как у Натальи, не было, зато были цветы в горшках и вазонах. Они стояли и на подоконнике, и на специальной этажерке, и просто на полу. Посуда самая простая, зато перед приборами стояли коньячные бокалы, а сам коньяк в бутылке с затейливой этикеткой гордо возвышался в самом центре стола.

– Или ты будешь вино? – спросил Алексей, наливая коньяк в Натальин бокал.

– Я вообще пить не буду.

– Никто пить не будет, все будут отмечать новоселье, – весело парировал Алексей, доставая из холодильника тарелочку с нарезанным тонкими дольками лимоном.

– Ты знаешь, мне почему-то не хочется ничего отмечать. Я у тебя в гостях вынужденно, боюсь, мои братья меня не поймут.

– Ерунда, – сказал он твердо, – с Анатолием Дмитриевичем я сегодня встречался, ситуацию обрисовал, он и не возражал совсем. И потом, – он хитренько прищурился, – ему, кажется, вообще не до нас: у него в машине сидела подруга твоя, Мария Викторовна Егорова.

– Машка? – удивилась Наталья.

– Мария Викторовна Егорова, – подтвердил Алексей. – Так что давай по чуть-чуть, а то я за последнюю неделю совсем остатки нервов растерял.

Коньяк Наталья не пила никогда, вкуса его не знала, а уж крепости – тем более. Так что решилась только на один малюсенький глоток. И сразу почувствовала, как прокатывает по пищеводу теплая волна и как уходит напряжение последних дней. Стало тепло и спокойно, но она сразу решила, что больше пить не будет, а то еще опьянеет с непривычки. А Алексей неторопливо отхлебывал из бокала напиток, держал его во рту, смакуя, прислушиваясь к своим ощущениям. Ели блинчики с мясом, потом еще пили чай с баранками, которые нашлись в старинном резном буфете. И опять, как в первый день, когда оказались одни на ее территории, не знали, куда девать глаза, как держать руки, чтобы случайно не коснуться руки своего визави, о чем говорить, чтобы не выдать волнения. Пора было ложиться спать, но ни один из них не решался нарушить это хрупкое равновесие. К счастью, у Натальи зазвонил телефон. Она облегченно вздохнула и ответила. Звонила, конечно, Машка:

– Наташ, ты где? Ты можешь говорить? С тобой все в порядке?

– А ты где?

Алексей встал из-за стола и принялся усердно собирать посуду, всем своим видом демонстрируя, что ничего не слышит и слышать не хочет.

– Я тут, – конечно, Машка в своем репертуаре. – А я тут.

– Где – тут? Ты же не дома. Я тебе на домашний звонила, а ты трубку не берешь. Ты где?

И тут Наталья увидела, что Алексей делает ей какието таинственные знаки, которые, видимо, должны обозначать, что ей не надо говорить, что она в его квартире.

– Я тебе не могу сказать, где я, только я в полной безопасности. В общем, потом поговорим. Ладно?

– Угу, – как-то грустно согласилась Машка, – тогда пока. Ты звони, когда сможешь.

– Хорошо, подруга, не обижайся.

– А почему я Машке не должна говорить, где я? – спросила Наталья сразу, как только нажала на трубке «отбой». – Я что, ставлю тебя в сложное положение?

Алексей громко засмеялся:

– Ну ты даешь, – с трудом выговорил он сквозь смех, – «в сложное положение». Да у меня все время какое-то положение: сложное и суперсложное. Дело не в этом. Я, конечно, подозреваю, что наш убийца – не член якудза и не австралийский шпион, но осторожность не помешает. Завтра я куплю тебе другую симку на подставное лицо, и тогда твой номер телефона будет неизвестен врагам.

– А сейчас он известен? – испугалась Наталья.

– Повторяю, наш убийца, скорее всего, не оснащен специальной аппаратурой, но, кто его знает, поэтому ты со своего телефона вообще сегодня звонить не будешь. Если тебе позарез надо, звони с моего, домашнего. Он точно не прослушивается, за этим постоянно следят специальные люди.

– Да не надо мне никуда звонить. Если только Полине.

– И Полине не надо, времени-то уже почти полночь, она спит давно.

Конечно, Полина спит, только так хочется ее обнять, прижать к себе, вдохнуть ее запах. Скорее бы вся эта шпионско-уголовная канитель закончилась. – Пойдемка, я тебе постелил, спать пора, – Алексей слегка наклонился над Натальей, внимательно всматриваясь в ее лицо, – а то устала, вон круги под глазами.

– А ты где ляжешь?

– Я в бабушкину комнату пойду, а ты в моей устроишься.

– А давай я в бабушкину комнату пойду, а ты останешься в своей.

– Нет, я уже все вещи свои перетащил, которые понадобятся, да и тебе удобнее будет. Я встану рано, и, если ты будешь спать в той комнате, то можешь от моей ходьбы проснуться, а в моей каморке тебе будет спокойно. Ключи я заберу с собой, чтобы у тебя не было никаких соблазнов, прийти постараюсь пораньше. Телевизор есть, книги, опять же, газеты, правда, старые, так что соскучиться не успеешь. А там, глядишь, мы и злодея нашего поймаем.

Весь этот монолог Алексей проговаривал на ходу, осторожно подталкивая Наталью к двери в ее комнату. Постель уже была застелена свежим бельем, и Наталья вдруг поняла, что, если сию минуту не ляжет, то уснет прямо стоя. Но все же заставила себя переодеться, умыться и почистить зубы. Когда она выходила из ванной, в комнате напротив еще горел свет – Алексей работал.