Книга Выше только звезды, страница 59 – Алина Феоктистова

— Не надо, — прошептала она, когда он уложил ее на кровать. — Потом ты будешь говорить, что я специально затащила тебя в постель, чтобы женить на себе.

— Я не буду так говорить, — возразил он, раздевая ее.

— Зато будешь думать, — сказала она, делая попытку высвободиться из его объятий. — Я ведь знаю, что ты совсем не любишь меня и до сих пор думаешь о той девушке.

Она была абсолютно права, и он должен был встать, и, извинившись, уйти. Он ругал себя за слабость, за то, что никак не может погасить в себе влечение к той, которая его не любила и не любит, но его тянуло к ней даже тогда, когда он обнимал другую. Все дело было в том, что идти ему было некуда.

— Я давно забыл о ней, — сказал он. — Теперь мне нужна только ты.

Ему казалось, что он сможет обмануть самого себя, но чувствовал сам, насколько фальшиво звучат его слова. Он смотрел в карие глаза девушки, а хотел видеть другие, серые с темными крапинками. Он вспоминал, каким холодом они обдавали его обычно, и какими теплыми становились в минуты близости, как вспыхивали и гасли.

— Я люблю тебя, — упрямо сказал он. — Я люблю тебя, Роксана. — Он чуть было не назвал другое имя. — Хочешь быть со мной всегда?

— Ты… Ты хочешь жениться на мне? — недоверчиво спросила она.

— Да, — ответил он, думая о том, что та, на которой он хотел бы жениться, все равно никогда не станет его женой, а кто заменит ее, ему безразлично.

— Милый, я знаю, что принято женщине при браке брать фамилию мужа, — сказала она. — Но, понимаешь, мои сказки уже довольно известны, и если я начну печататься под другой фамилией, читатели меня не узнают. Давай возьмем двойную фамилию, сохраним и мою, и твою.

Хотя это и показалось ему странным, он не возражал. И когда она в загсе, заполняя документы, поставила свою фамилию первой, он тоже возражать не стал. В конце концов, у ее фамилии есть будущее, а у его — только прошлое. Через несколько лет в спортивном мире никто и не вспомнит о нем.

Они подали заявление на следующий день, и до свадьбы оставался месяц. Он даже близко не подходил к «Кристаллу», потому что боялся самого себя. Он знал: стоит ему лишь увидеть любимую, все начнется сначала.

А с Роксаной они так и не вступили в близость. Когда он сделал ей предложение и она согласилась, он возобновил свои попытки.

— Послушай, милый, — уклоняясь от его поцелуев, сказала она. — У нас все получилось как-то очень быстро и не очень красиво. Давай придадим нашим отношениям хоть немного романтики и займемся любовью после свадьбы. У меня будет первая ночь, как в сказке.

«Первая брачная ночь третьего брака», — подумал он, но согласился.

До свадьбы оставался месяц, и она предложила провести это время вместе у нее на даче.

— Все наши давно там, — сказала она. — И все будут тебе рады. Даже Вовик и Лиля согласились, что ты вписываешься в нашу компанию, а они — известные снобы. На даче мы сможем одновременно отдыхать и работать.

На даче его невеста была совершенно счастлива. Она загорала и купалась, писала новые сказки о синеглазом принце, в котором он узнавал себя, а он был в ужасе от того, что три дня пролетели неимоверно быстро. Он собирался признаться Роксане в том, что его речь придумал Виктор, но она была занята работой и просила ее не отвлекать.

— Я сочиняю даже тогда, когда ем и плаваю, — сморщив забавную гримасу, сообщила она. — И вся посторонняя информация мне мешает.

Он уважал ее вдохновение и мучился в одиночку, а потом пошел к Виктору.

— Я признаюсь ей во всем и буду искать другую работу, — сказал он. — Писать статьи я не умею и в искусстве не понимаю ни черта.

— Просто у тебя нет опыта, — возразил Виктор. — Неделя-другая, и научишься. А пока я помогу тебе.

Помощь заключалась в том, что статью полностью написал за него Виктор, а Роксана, урвав свое драгоценное время, напечатала ее на машинке, хохоча над остроумными фразами и восхищаясь его стилем.

Целый месяц Виктор писал за него статьи, уверяя его, что вот-вот он начнет писать сам.

Перед свадьбой он в последний раз заехал в бассейн. Ему было трудновато в новом обществе, и он серьезно подумывал о возврате к прежней жизни, собираясь заняться тренерской работой. Он чувствовал себя унизительно и из-за того, что работает у своего будущего тестя, и из-за своей профессиональной несостоятельности. А еще ему хотелось встретиться со своей любимой. За месяц его чувство к ней совершенно не изменилось, и он все время думал, правильно ли поступает, что женится на одной, любя другую. Когда он собрался ехать в город, Роксана вызвалась сопровождать его. Он не хотел этого. Два мира, настоящий и прежний, казались ему несовместимыми, но Роксана очень просила его взять ее с собой. Ей нужно было сделать покупки к свадьбе, и ему пришлось согласиться.

Его любимая и не смотрела в его сторону, когда он зашел в бассейн. А он смотрел на нее, и его безумно тянуло к ней. Он надеялся, что и в ней теплится хоть капля любви к нему и что она не смотрит на него из-за обиды. Когда она ушла, он понял, что колебался напрасно. Она более чем равнодушна. Он сообщил администрации, что больше не будет здесь работать. Уладил формальности, а потом долго смотрел на плавающих спортсменов, чувствуя ноющую боль в груди. Он вышел на улицу и увидел, что Роксана терпеливо его дожидается. Его любимая ни за что не стала бы ждать так долго, а если бы и ждала, то потом бы устроила скандал. Но будущая жена, как и положено жене, ни разу его не упрекнула за длительное отсутствие и была очень внимательна.

— Хочешь, не поедем по магазинам, — предложила она. — Поедем ко мне или к тебе. Необязательно ждать свадьбы.

— Но ты ведь собиралась что-то купить, — ответил он.

Он был благодарен ей за все и понял, что с прошлой жизнью покончено навсегда. Он наблюдал за ней, как она с детским азартом выбирает в магазинах всякую чепуху, и радовался тому, что она у него есть. Без нее он бы не вынес всего, что с ним случилось. Через два дня они поженились. Свою квартиру он решил продать, чтобы уже ничто не напоминало ему о прошлом.

Они вернулись из ресторана, где с друзьями отметили создание новой семьи, и наконец остались одни в ее квартире. В загсе во время торжественной церемонии Роберта не покидало ощущение, что все происходящее не имеет к нему лично никакого отношения, происходит не с ним. Он впервые не чувствовал своего «я», словно все действия исходили не от него самого и от него не зависели. Он механически дал согласие на брак, совершенно не думая, что стоит за этим, поставил подпись в документах, тупо выслушал поздравления. В ресторане это ощущение продолжалось, и лишь когда он и женщина, которая теперь называлась по закону его женой, остались вдвоем, он понял, что зачем-то должен прожить с ней всю жизнь, хотя она в этом качестве совсем ему не нужна. Но сделанного не воротишь. Он смотрел на чужую ему по духу женщину, которую совершенно не любил, и не знал, что делать. Он уговаривал себя, что все наладится и будет хорошо, но сам не верил в это.