Онлайн книга «Иван Молодой. Власть полынная»
- По великой княгине скорблю я, князь Иван. Нахмурился молодой великий князь: - Аль мне не жаль? Только и о делах государственных помышлять надобно. Едва рассвело, гроб с телом перенесли в церковь Успения. Начал подходить народ проститься с великой княгиней. Иван Васильевич устал: с полуночи не отходил от покойной жены. В свете свечей черный кафтан на государе оттенял бледное лицо. Под глазами отеки. Тесно и душно в церкви, пахнет топленым воском и ладаном. Отпели заупокойную молитву, и замолк митрополит Филипп. Государь протиснулся сквозь плотный ряд бояр, вышел на паперть. На площадь стекался люд. Великого князя окружили нищие и калеки, древние старцы и старухи. Грязные, в рубищах, сквозь которые проглядывало тело, они постукивали костылями, ползком надвигались на Ивана. Протягивали руки, вопили, стонали: - Государь, насыть убогих! - Спаси-и! Хватали его за полы, но он шел, опираясь на посох, суровый, властный, не замечая никого, и люд затихал, давал дорогу. Поднялся Иван Васильевич по ступеням дворца, направился к себе в опочивальню. Увидел сына Ивана, поманил: - Ступай у гроба матери постой, ты ведь великий князь, и народ тебя таким помнить должен. За Кремлем, в низине, где река Неглинка упирается в бревенчатую плотину, поставили совсем недавно пушкарный двор. Посреди плотины ворота для спуска воды. И тут же труба, по которой с силой вырывается вода. Она падает на колесо и вертит его. Грохот и стук за забором, пахнет гарью и едким дымком. Еще темно, а в бараках работный люд уже всколыхнулся. Ополоснувшись наспех и перекрестив бородатые лица, перехватывал на ходу лепешку с водой, становился к плавильной печи, к кузнечным молотам. Под их стук и шум падающей воды пробуждался молодой великий князь Иван. Иногда в узорчатых оконцах вспыхивали яркие блики, слышались резкие хлопки. Это на втором дворе, что чуть ниже по Неглинке, взрывалось огневое зелье. В последние годы зелья варили в большом количестве. Огневым зельем заполняли бочки и вкатывали их в сухое помещение. Когда великий князь Иван Молодой бывал на пушкарном и пороховом дворах, умению мастеровых дивился. Совсем недавно первый огневой наряд втащили на кремлевскую стену, и пушка, сияя медью, своим зевом уставилась на неведомого врага. Гордость почуял князь Иван. Под боем таких пушек не устоять орде. И представлял он, как падают ядра в конную толпу и какой переполох поднимется среди ордынцев. Но молодой князь Иван и о другом подумал. Ну а ежели такое случится и с московскими полками, когда они подступят под стены Новгорода? В таком случае московиты окажутся в большом конфузе, а новгородцы восторжествуют. И быть Новгороду под Литвой… На пушкарный двор князь Иван въехал в самый раз, когда заканчивали варить медь. С коня сошел, передал повод Саньке. Сопели мехи, люто грохотал водяной молот, проковывали железные крицы [20]. Подошел бородатый мастер с обожженным лицом, сказал с хрипотцой: - Погляди-ка, князь Иван, как пушки льют… - И окликнул мастерового: - Готова ли медь? - Пускать начинаем, - ответил тот и поднял молоток. Два подсобника мигом подхватили железный ковш, подставили его к каменному желобу. От печей нестерпимо полыхало жаром, перехватило дыхание. - Поостерегись, княже! - предупредил лысый мастеровой, ловко ударил по обмазанному глиной каменному чеку, и по желобу потекла в ковш огненная жижа. Бородатый мастер пояснил великому князю Ивану: - Медь с оловом варить и известью продуть мудрено. Что к чему, знать должно и время угадать, чтоб не переварить и недоварить. Сие же варево бронзой зовется… Мастер провел молодого князя под навес, где несколько рабочих перемешивали лопатами гору земли с песком. - Перелопатить - уменье надобно, - пояснил мастер, - чтоб опока не рыхлая была и не ноздреватая, ко всему не слабая да воздух вбирала. Тогда пушка крепка будет… С пушкарного двора князь Иван завернул на пороховое подворье. Между Кремлем и Охотным рядом и от них по правую и левую руку не один пруд. На плотинах рубленные из вековых бревен водяные мельницы: на одних зерно мелют, на других кожи чинят, а на речке Яузе пороховая мельница. Не слезая с седла, позвал князь мастера, рыжебородого, чуть косившего левым глазом старика. - Шесть бочонков с огневым зельем погрузишь, Силантий. Да гляди, чтоб по бочонку на телегу и от дождей берегли. Дорога дальняя предстоит… Уже въезжая во Фроловские ворота, сказал Саньке: - Государь на Покров рать на Новгород поведет, а я с князем Андреем Меньшим Москву от татар стеречь буду. Месяц стягивались полки к Москве. Становились на Ходынском поле, шатры ставили, палатки, рубили ветки, делали укрытия. Приезжал князь Иван, встречал отряды ополченцев. Говорил: - Не за Москву радеть идете, а за правду, за дело наше, чтоб Русь крепла и единой была. В дворянском полку и Александр, сын Гаврилы. Приятно князю Ивану зреть, как Санька на коне красуется в рубахе кольчужной, короткие рукава синевой отливают, а боевой шишак блестит. Подумал, давно ли они с Санькой голубей гоняли. Молодой великий князь поле Ходынское объезжал, глаза светились радостно: большое воинство собирается. По всему полю костры горят, в больших казанах еда варится, а ратники своими делами занимаются: кто одежду чинит, кто саблю точит, а кое-кто броню примеряет. Князь видел, как подходят ополченцы из дальних уделов, к своему обозу льнут. Видать, не слишком чужим доверяют. Явились вятичи и пермяки в посконных рубахах и войлочных колпаках. На сотниках куртки толстые, панцири кожаные, а у воеводы колонтарь - кольчуга пластинчатая. У вятичей и пермяков мешки за плечами, а в них по паре лаптей новых. Ратники посмеивались: - За дорогу истопчем! О своем вооружении, дедовских копьях и дубинах-шестоперах, говорили серьезно: - Мы ребята вятские, хватские. Что ни день, бывал на Ходынском поле и главный воевода Даниил Холмский, боярин строгий, однако сбором рати довольный. Считал, к концу лета полки будут готовы к походу. Приезжал и Иван Третий. Молча объезжал он Ходынское поле, с высоты коня смотрел, какое воинство поведет на Новгород, хмыкал, и молодой князь Иван не мог понять, доволен отец или нет. А государь не спешил, «повременим» говорил. Все ждал, что одумаются новгородцы, с повинной явятся. Князь Иван высказал опасение, не запросили бы новгородцы подмоги у Литвы, не призвали бы князя Казимира: слишком крепкая боярская партия в Новгороде. Об этом ли не знать ему, дважды побывавшему в Новгороде. |