Онлайн книга «Закрой дверь за совой»
|
– Почему вы так решили? Одинцова слегка покраснела. – Он… м-м-м-м… расслабился. – Простите? Она вздохнула, и тогда Макар сообразил. – Ясно, – в легком замешательстве протянул он. Час от часу не легче. Старик чего-то опасался, забывал имя гостьи, пукал и требовал соавторства. «Черт бы побрал обоих ювелиров». Он попытался разузнать другие подробности их встречи, но Одинцовой почти нечего было добавить. – Он постоянно ежился, как будто ему холодно, – вспомнила она. – Хотя в комнате было тепло, да и на улице в тот день стояла прекрасная погода. Я была огорчена, что приехала напрасно, и боюсь, мы расстались довольно быстро. Перед прощанием Одинцова очень мило извинилась, что не может пригласить Илюшина в дом. – Я бы с радостью угостила вас морсом. Хотите домашнего морса? Макар представил, чем отзовется ему домашний морс, когда он застрянет в пробке, искренне поблагодарил и отказался. – Чарли, пойдем домой! Пес заискивающе вильнул хвостом, словно извиняясь за непослушание, скакнул в сторону и скрылся в глубине сада. На обратном пути Илюшин размышлял о новых фактах. Гройс не показался Одинцовой тем здоровым, разумным, бодрым, полным сил человеком, каким описывали его друзья. «Имя забыл… Соавторствовать желал…» – Еще и гостиница! Последние годы старик владел небольшим отелем, который, если верить ювелирам, он оставил внучке или племяннице. Если его бормотание о гостинице относилось именно к «Чайке», значит, дело могло тянуться в прошлое Гройса или было связано с его родственницей. А вот если он не чувствовал себя дома в безопасности и хотел смыться подальше, сняв где-нибудь номер… Макар чертыхнулся и завел мотор. Тимура Садыкова, выходящего из здания спортивного клуба, Сергей Бабкин узнал, как ни странно, не по фотографии, а по описанию Маши. Ни разу не встречаясь с ним прежде, она, поговорив с его любовницей, назвала Тимура «солнечным парнем». Услышав эту характеристику, Бабкин недоуменно усмехнулся, но едва Садыков показался на пороге, догадался, что имелось в виду. Высокий черноволосый мужчина с мальчишеской улыбкой забросил сумку на плечо. Смуглый, белозубый, он походил на героя прерий с рекламных плакатов «Мальборо». «Мог бы быть актером», – подумал Сергей, но сразу понял, что для актера Садыков слишком зауряден. Он притягивал внимание именно жизнерадостностью, выражением какого-то веселого ожидания на красивом лице, будто мир только и делал, что преподносил ему приятные сюрпризы. За ним вышли еще четверо. Бабкин сразу подобрался. Садыков был в этой компании своим, и если не руководил, то, во всяком случае, пользовался авторитетом – это было видно по тому, как к нему обращались, по улыбкам, появлявшимся на лицах, едва он начинал говорить, – по десятку мелких признаков, заметных внимательному наблюдателю. Бабкин рассмотрел группу поддержки Тимура. Один – боксер. Самый низкорослый из всех, сутулый, с носом затейливой конфигурации. Бабкин сам занимался боксом и своих узнавал с полувзгляда. Еще двое – мускулистые молодые ребята лет двадцати пяти, неуловимо напоминающие пару агрессивных гусаков. Четвертый – длинный, тощий, с дергаными движениями – навел Сергея на мысль, что перед ним наркоман. Лицо у него было отталкивающее – с очень длинным, будто прорезанным ртом, непропорционально большим для узкого вытянутого лица. Он успел сфотографировать каждого, пока они разговаривали. Тощий закурил, Садыков недовольно разогнал ладонью дым и пожал руки приятелям. Шагнув на ступеньку вниз, он рассеянным взглядом обвел стоянку. Стекла у арендованной машины были не тонированные, прятаться Бабкину было негде, так что он притворился дремлющим. Скромный «Рено», который в уличном потоке был незаметен, как мышь среди собратьев, на парковке выглядел бедным родственником. Следуя за Садыковым по проспекту, Бабкин пытался угадать, куда он едет. Не выбрал путь домой, проехал поворот к любовнице… Белая «Тойота» свернула в переулок. Многоэтажки, высокие и безликие идолы нового города, сменились хрущевками. Плескались листья, раскачивалось белье на ветру, монотонно громыхал трамвай на параллельной улице, и в этом было столько уюта, что на секунду Бабкин забыл, куда и зачем он едет. Но тут у машины Садыкова замигал поворотник. «Куда же ты, голубчик? Или у тебя здесь еще одна подружка?» Сергей проехал мимо «Тойоты», и сердце у него забилось чаще. На первом этаже дома он заметил неброскую вывеску «Ломбард». Он резко затормозил – сзади возмущенно засигналили – и вильнул к бордюру. Черт, черт! Беззвучно завибрировал телефон. Макар! – Садыков возле комиссионки, – торопливо проговорил Бабкин, не отрывая взгляда от «Тойоты». Илюшин соображал быстро. – Сволочь! – в сердцах сказал он. – Уже идет к ней? – Нет, торчит в машине. – И у него с собой спортивная сумка. – Ну еще бы! – с горечью сказал Сергей. – Он же, падла, как раз из клуба. – Люди вокруг есть? Бабкин огляделся. Улица тихая, но мимо время от времени проезжают машины, да и на балконах наверняка сидят старички, выползшие погреться. Он прекрасно понимал, о чем в действительности спрашивает его Илюшин. Возможно, они оказались правы в своем нелепом предположении. Садыков, похитив диадемы, не придумал ничего лучше, чем оставить их в клубе. В комиссионке его ждет «барахольщик» – скупщик краденого, от которого диадемы уйдут уже совсем в другие руки. Уплывут сверкающими золотыми рыбками с бриллиантовой чешуей. Если так, Садыков выйдет из машины с сумкой. Их единственный шанс вернуть украденное клиенту – вырвать ее и сбежать. – Грабителя из меня лепишь, – вздохнул Сергей. – Под монастырь подводишь, начальник. – Так что с народом? – Встречаются экземпляры… единичные… – Тогда сиди, не дергайся. Бабкин хмыкнул. Макар верно истолковал этот звук как намерение перейти к активным действиям. – Слышь, дружище, не дури, – попросил он. – Ну не повезло в этот раз. Бывает. Ты с самого начала говорил, что дело провальное. Я ошибся. – Что ж он, сука, затаился… – пробормотал Сергей. – Засветишь номер тачки, тебя мигом отыщут. Все, отбой, черт с этими диадемами. – Ну как же черт. Там сапфиры. Бриллианты! Эти… черные… как их… – Серега, я сказал – отбой. В голосе Макара зазвучал металл. – Выходит! – встрепенулся Бабкин. – Сиди на месте! |