Онлайн книга «Последние флибустьеры»
— Сердце мне подсказывало, — говорил он, после того как вся троица перешла в его пирогу и он смог дружески обнять каждого, — что однажды я вновь увижусь с вами в каком-нибудь уголке земли. Жаль, что среди вас нет храброго графа ди Вентимилья. Ах!.. С какой радостью я бы повидал его!.. — Дорогой мой, — ответил Буттафуоко, — он очень счастлив с маркизой де Монтелимар и, конечно, не покинет своего великолепного родового замка. Но, раз уж он не смог приехать, мы привезли сюда его сестру. — Кого? — удивился Равено. — Внучку великого касика Дарьена? — Да, дружище. — И где же она? Что-то ее не видно среди вас. — Если бы она была с нами, то мы, может быть, и не встретились так скоро. — Объясните подробнее, Буттафуоко. — Мы приехали сюда просить помощи у тихоокеанских флибустьеров, потому что хотим освободить еще раз сеньориту Инесс ди Вентимилья. — Хорошо сказано, — кивнул головой гасконец. — Черт возьми!.. У вас ее похитили? — У нас ее опять отнял маркиз де Монтелимар. — Он так безумно влюблен в эту девушку? — В ее огромные богатства, дорогой мой Равено. Разве ты не слышал, что великий касик Дарьена умер? — Ты думаешь, что до нас, живущих так изолированно на этом свете, доходят вести о событиях, которые происходят на другой стороне перешейка? Значит, сеньорита высадилась в Америке, чтобы получить сказочные богатства своего деда? — И, как видишь, ей не повезло; едва она появилась в Панаме, как попала в лапы своего врага, который ждал с невероятным упорством долгие годы того момента, когда сможет заграбастать эти сокровища. У него был хороший повод для этого: ведь он воспитывал графиню и содержал ее в своем доме в течение шестнадцати лет. — Она сейчас в Панаме? — Да, дружище. — Не вовремя ты приехал, дорогой мой Буттафуоко. Все отряды флибустьеров, владевшие хоть какими-либо кораблями, отправились на юг. Нас осталось всего двести восемьдесят пять человек; среди них немало больных — их можно не считать. А хуже всего то, что кроме старых пирог у нас нет никаких кораблей. И как я смогу повести эту толпу отчаявшихся людей на штурм Панамы? Это ведь совершенно безнадежное дело. Времена Моргана [67] давно прошли. — Да мы и не требуем столь много, дорогой Равено. Ты сказал, что кораблей у вас нет, зато много ялов [68] и пирог. Разве последние флибустьеры не могут с их помощью захватить галеон? — О чем говорить, Буттафуоко? Именно потому, что мы последние, мы самые грозные; нас нисколько не пугает размер судна, если надо пойти на абордаж. Только объясните мне всё хорошенько, потому что пока что я понял только одну вещь: надо освободить сеньориту ди Вентимилья. — Вот потому мы и пришли за помощью к береговым братьям, которые многим обязаны итальянским корсарам. Через пять-шесть дней, если не ошибаюсь, из Панамы выйдет корабль, который должен доставить сеньориту в бухту Дэвида. — Ну и?.. — спросил Равено. — Надо напасть на это судно и вырвать девушку из рук испанцев. — И всё? — Нет, — ответил Буттафуоко. — Что вы тут делаете, на Тихом океане, в то время когда все ваши сотоварищи покинули эти края? Чего вы ждете? Может быть, какой-нибудь испанской эскадры, которая вышвырнет вас отсюда и прогонит в океан? Равено де Люсан долго смотрел на французского дворянина, то и дело прищуривая глаза, а потом сказал: — А ты знаешь место, до которого мы можем дойти на нашей пироге? — Сказать правду: нет. — Мы можем добраться до побережья и собрать там необходимую информацию относительно окончательного переселения на континент. Мы уже шесть лет живем на островах, постоянно боремся с голодом, воюем с испанцами и уже твердо решили навсегда расстаться с Тихим океаном. — И какой путь вы выбрали? — Вероятно, через Дарьен, — ответил Равено. — А если предложить твоим людям несколько миллионов пиастров из наследства великого касика с условием, что вы поможете выполнению наших планов? — Думаю, что в таком случае они готовы захватить даже Панамский порт! — Значит, мы можем полностью рассчитывать на вас? — Не только. Я отблагодарю тебя за то, что ты собрался вытурить меня из этой норы. Мои люди, едва услышат о богатствах великого касика, мигом переберутся на континент. Ты сказал, что галеон отдаст якорь в бухте Дэвида? — Да, дружище, — ответил Буттафуоко. — Итак, завтра мы покидаем этот проклятый остров и отправляемся следить за портом. Он повернулся к своим людям: — Чаще гребите, парни. Хочется поскорее увидеть наш остров. Пирога, довольно убогая посудина, хотя и находящаяся в отличном состоянии, вооруженная маленькой пушечкой, установленной на носу, летела по воде океана, который в этот день был действительно тихим. Гасконец и Мендоса тоже взялись за весла, чтобы помочь гребцам и ускорить возвращение. Через два часа показалась Тарога. Этот почти пустынный остров выступал из воды, словно спина огромного кита: очень длинная и очень узкая. Шесть лет назад здесь утвердились последние флибустьеры, заняв место на морских дорогах, связывавших Калифорнию и Мексику с Панамой, куда сворачивали галеоны с грузом золота и серебра, награбленных у бедных индейцев. Возвращение пироги с Буттафуоко, Мендосой и доном Баррехо радостно приветствовали грозные авантюристы, потому что эти три имени были хорошо известны всем флибустьерам. Не терпевший проволочек Равено де Люсан повел друзей в свою лачугу, сооруженную из старых парусов и корабельных обломков; там уже ждала скромная закуска из мяса черепах, которые часто посещали остров. Потом он дал гостям отдохнуть, а сам пошел проинформировать наиболее влиятельных вожаков этой толпы отчаявшихся бродяг о предложении Буттафуоко. Как и следовало ожидать, никто не возражал. Все устали от нищеты, от жгучего солнца, заживо сжигавшего их; все тосковали по обширным благоухающим лесам на континенте. В океане им было нечего делать. Испанские торговые суда обходили остров стороной, а побережье хорошо стерегли воинские отряды и толпы индейцев, всегда готовые сбросить в море кучку опасных пришельцев. А кроме того, тоска по прекрасному Мексиканскому заливу, колыбели их славы, уже давно терзала их, изнуряя души желаниями. |