Книга Возвращение из ночи, страница 59. Автор книги Елена Свиридова

— Мы больше никогда не расстанемся! Никогда! — Анна взяла его за руку, подвела к постели. — Я всегда буду только твоей!

— А твой муж? — прошептал Белов. — Он ведь не отпустит тебя...

— Он не сможет больше меня удержать! Потому что я тебя, не его, а одного тебя выбрала!

— Нет, нас обоих выбрала судьба!

В это время раздался стук в дверь, они испуганно отпрянули друг от друга, и через секунду увидели в палате Джека, который держал в руках целую стопку приготовленных Беловым тестов.

— Юля! Ваш супруг желает вас видеть. Я попросил его подождать десять минут, чтобы не прерывать вашу беседу с психологом. Но он очень спешит. — Джек протянул Белову тесты. — Быстро за работу! Когда я приведу его сюда, ты вежливо поздороваешься и сразу исчезнешь!

— Понял, — мрачно произнес Белов, и в его взгляде снова появилось бесконечное страдание.

— Не вешай нос, все не так плохо, — улыбнулся Джек, выходя из палаты. — Жду тебя в кабинете. Потом поедем к Митьке.

Белов молча кивнул.

Когда в палате, в сопровождении Джека, появился Герман, Анна сидела за журнальным столом напротив Белова и что-то рисовала на листе бумаги простым карандашом. Джек взглянул на рисунок. Там был изображен странный, полуразрушенный дом с темными дверными проемами, расположенными по краям фасада. С боковой стороны дома, вдоль гладкой и мрачной стены без дверей и окон, шла винтовая лестница и обрывались в пустоте. Крыша нависала над домом и словно парила в воздухе, не касаясь его. За домом стояло высокое дерево, выглядывая из-за крыши. Крона дерева словно составляла вторую крышу дома и была направлена ветками вниз. Из единственного окна, размещенного в мансарде, выглядывало странное лицо, повернутое на бок, а протянутые руки сжимали тонкую прозрачную решетку на окне. У дома были свои собственные глаза, которыми он глядел в пространство, а впереди, перед фасадом застыла сгорбленная печальная фигура с опущенными вниз руками. У нее была голова прямоугольный формы, напоминающая форму дома. Дерево обвивало ветками здание, стараясь прикрыть его глаза-окна. Дом напоминал живое существо, он был и домом и человеком одновременно, и ветки-руки дерева сливались с его стенами, словно с человеческим телом. Кирпичный фундамент имел черные зияющие отверстия, через которые открывались тайные входы в подземелье. Сквозь стены просвечивали коридоры, уводящие в никуда. Дом, дерево и человек были едины. И только искаженное лицо в окне мансарды казалось отрешенным от всего остального мира.

— Это наш психолог, Леонид Андреевич Белов, — шепотом обратился Джек к Герману. — Специалист по психодиагностическому тестированию.

Белов приподнялся с места, сделал вежливый поклон.

Герман молча кивнул в ответ, с любопытством заглядывая в рисунок Анны.

— Я закончила, — Анна протянула рисунок Белову, потом повернулась к Герману и произнесла с удивлением. — Я так увлеклась, что не заметила, как ты вошел.

— Ты хорошо рисуешь, — сказал он, пристально взглянув на нее.

— Да, я даже не думала, что у меня что-то получится! Мне так понравилось рисовать!

— И что же ты нарисовала? — спросил Герман, с интересом разглядывая рисунок.

— Это не просто рисунок, а специальный тест, предложенный психологом Буком еще 1948 году, — поспешил пояснить Белов деловитым тоном, убирая рисунок в папку. — Он называется "Дом — Дерево — Человек". Я часто обращаюсь к нему, используя различные варианты собственной обработки, — он повернулся к Анне. — Мне бы хотелось, Юля, задать вам еще ряд вопросов, но я понял, что на сегодня наше время истекло. — Белов вопросительно посмотрел на Германа.

— Да, я бы хотел остаться с женой наедине, — произнес Герман. — У меня очень мало свободного времени.

— Хорошо. Только прошу не задерживать ее более часа, у нас перед обедом начнутся процедуры.

— Мне хватит получаса, — сказал Герман. —

— До свидания, — вежливо сказал Белов. — Анализ теста мы проведем в следующий раз. Если не возражаете, Юля, мы продолжим завтра в то же время.

— Мне интересно заниматься с вами этими тестами, — улыбнулась Анна. — Я готова, если мой доктор позволит.

— Конечно, — улыбнулся Джек. — Пошли, Леонид. Не будем мешать.

Белов быстро сложил в папку свои бумаги и вместе с Джеком вышел из палаты.

— А ты молодцом держался, — тихо сказал Джек, взяв друга по руку.

— Уж не знаю, как я держался, но свои эксперименты с шоковой терапией ставь, пожалуйста, на ком-нибудь другом! — со злостью ответил Белов. — Перфоменс устроил, видите ли! Хорошо еще, толпу зрителей не пригласил!

— Я, действительно, хотел сделать тебе сюрприз... но, видно, получилось не очень удачно... — произнес Джек виноватым голосом,

— А этот дон Карлеоне тоже был приглашен в качестве сюрприза? — ехидно спросил Белов.

— Прости, Леня, — мягко произнес Джек.

— Ладно, оправдываться будешь в детективном агентстве! — Белов схватил Джека за руку и сказал, глядя ему в глаза. — А теперь расскажи мне все, что знаешь сам!

Герман, оставшись с Анной наедине, спросил заботливым голосом.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. Мне здесь очень нравится, — ответила Анна.

— Когда я вошел, ты рисовала... — задумчиво сказал Герман.

— Да, я выполняла задание психолога. Он говорит, что это очень важно для моего лечения, — ответила Анна.

— А ты знаешь сама, что означает твой рисунок? — Герман пристально поглядел ей в глаза.

И Анна, с трудом сдерживая страх, охвативший ее от этого пронизывающего взгляда, заговорила каким-то совсем неестественным голосом.

— Нет... Я и не должна это знать... Он сказал, что анализ рисунка мы проведем завтра! А я, я просто рисовала...

— У тебя это здорово получается, прямо как у настоящего художника, — Герман снова посмотрел на нее.

Анна смущенно отвела глаза и пробормотала, сдерживаясь уже из последних сил.

— Мне так понравилось рисовать все эти странные вещи!

— Какие? — спросил Герман.

— Дом, который я никогда не видела и который, наверное, вообще не существует... Человека, который не знает и не может вспомнить, кто он и откуда пришел...

— Как ты? — Герман взял ее за руку и крепко сжал. — Ты так и не вспомнила, где ты была, когда ушла от меня?

— Нет, я не вспомнила! Я бы тебе сказала! Зачем ты говоришь со мной об этом? Чтобы мне стало стыдно?

— Я совсем не хочу стыдить тебя, — Герман поднес ее руку к губам и поцеловал. — Нет, я хочу совсем другого, хочу, чтобы у нас с тобой было все, как прежде! Хочу, чтобы ты любила меня и верила мне, хочу, чтобы ты помнила все хорошее, что было у нас... А если было что-то плохое, если я чем-то обидел тебя, ты должна забыть об этом навсегда!