Онлайн книга «Небесные очи»
|
В самом деле, она почему-то забыла об этой самой лаборатории, в которой ее жених вел какие-то научные изыскания. Виктор много рассказывал о работе в клинике, рассуждал на темы пластической хирургии, с иронией рассуждал о прихотях своих звездных пациентов, но о том, чем он занимается в лаборатории, не говорил почти ничего. subtПрошлое У нее не было денег. У нее не было продуктовых карточек (старые уже отоварила, а новые еще не успела получить). У нее не было хлеба, которым можно было расплатиться. У нее не было ничего, чем она могла бы расплатиться с могильщиками. – Копай сама... – сказали ей равнодушно. – Молодая, здоровая. Сейчас не зима, земля мягкая. Справишься. А мы поможем тем, у кого совсем нет сил. Ей дали лопату. И Аля – молчаливая, бледная, онемевшая – принялась сама рыть могилу. Рядом, завернутое в рогожку, лежало Митино тело. Она выкопала яму, насколько возможно глубокую. Осторожно перетащила в нее тело. Откинула рогожку, в первый и последний раз поцеловала холодные уста. Принялась забрасывать могилу землей. Взмах. Еще взмах... Она закапывала своего возлюбленного. Когда-то отрыла сама, а теперь вот вновь отдает его земле. Аля не плакала. Внутри у нее все окаменело. Она установила над могилой крест из связанных веток. Прикрепила к ним бумажку – «Дмитрий Глебов. 1925 – 1942. Дождись меня, милый». Аля написала на этой бумажке всё. Все, что знала и чего хотела. Лаконизм, доведенный до абсолюта. Дождись меня, милый. Потом пошла домой. Не туда, где она жила с Митей, а к себе. На обратном пути попала под артобстрел. Грохнул снаряд на соседней улице, и радио, передававшее до того какую-то мелодию, поперхнулось. – Внимание! Внимание! – донеслось из репродуктора. – Говорит штаб местной противовоздушной обороны. Район подвергается артиллерийскому обстрелу. Движение по улице прекратить. Населению укрыться! Алю схватили за руку, потащили в бомбоубежище. Только сидя в подвале, она посмотрела на того, кто тащил ее в укрытие. Борис. – Алька, ты куда пропала? – радостно-удивленно спросил тот. – Чего не приходила? – Вот, иду... – вяло ответила она. Потом спросила: – А соседи как? – Да померли все. Один я остался. Эх, была б моя воля, я бы голыми руками этого самого Гитлера задушил. Как самую последнюю гадину! Но не дают. Не пускают меня на фронт... – и Борис привычно пустил слезу. После того, как прозвучал отбой, они вместе пошли туда, где Аля жила раньше с бабушкой. На следующий день Аля отправилась в комиссариат внутренних дел. Пешком доплелась до Финляндского вокзала, затем через Литейный мост... – Опять вы? – встретил ее майор Веселкин. – Как вас там... Алевтина Снегирева? Уже ж давали показания... – Я прошу меня расстрелять. – Опять двадцать пять! Будет вам, девушка... Опытного диверсанта очень трудно разоблачить, и это не ваша, а наша вина... – Моя! Митя мог бы жить, понимаете! – Артур Демьяненко – давно на службе у фашистов. Очень хитрый тип, с настоящими актерскими способностями. Мы тут ведем расследование, и такое вскрылось... Майор Веселкин махнул рукой и закурил. – Его нашли? – тихо спросила Аля. – Нет. Ищем. – Найдите его, пожалуйста. Я очень вас прошу! Но Артура Демьяненко так и не нашли. Аля еще несколько раз приходила к майору Веселкину. Тот сообщил в последнюю их встречу, что Артуру скорее всего удалось бежать к немцам. – Значит, ускользнул? – мрачно констатировала она. – Ничего, от нас не уйдет... Фашиста разобьем, и тогда... – Вы думаете, получится его найти? – А то! В любой точке земного шара отыщем!.. 1943 год. Зима. Аля вместе с толпой людей стояла на улице у репродуктора и слушала напряженный голос Левитана, в котором отчетливо скользило скрытое ликование: – От Советского Информбюро... После семидневных боев войска Волховского и Ленинградского фронтов восемнадцатого января соединились в районе Рабочих поселков номер один и номер пять и тем самым прорвали блокаду города Ленинграда... – Ура! – тихо прошептал какой-то изможденный мужчина и сорвал с себя шапку. – Ура, граждане! – Ура! – нестройно закричали остальные. – Ура! И бросились обниматься. – Кончилась блокада! Кончилась! – Наши прорвали... – Урра!!!.. И тогда Аля смогла в первый раз после гибели Мити заплакать. * * * Еще через полчаса Саша уже стояла перед двухэтажным старинным зданием с облупившейся по фасаду штукатуркой. Висела табличка – «Научно-исследовательский институт...». Что исследовали в этом институте – непонятно, поскольку большая часть таблички была забрызгана штукатуркой. Везде валялся строительный мусор, рабочие восточной национальности меланхолично возводили леса. Все говорило о том, что дому предстоял ремонт. «Ну и помойка...» – невольно подумала Саша, оглядываясь вокруг. Она зашла внутрь, едва не упав на мешки с цементом – они были свалены у самого входа. – Девушка, вы куда? – строго закричал пожилой мужчина-вахтер, сидевший в стеклянной будке. – Пропуск давайте! – У меня нет пропуска... – растерялась Саша. – Тогда не имеете права заходить сюда! – Мне нужен Бородин... Виктор Викторович Бородин! Не могли бы вы его вызвать? – Минутку... – буркнул вахтер и принялся накручивать диск допотопного черного телефона. – Але... Виктор Викторович, к вам пришли. Кто? – вахтер посмотрел на Сашу из-под кустистых седых бровей. – Невеста, – мрачно подсказала она. – Говорит, невеста... Спуститесь или как? Что? Ладно, понял... – вахтер положил трубку. – Идите на второй этаж, невеста. Комната двести четырнадцать. Там ваш Бородин... – Спасибо... – Саша прошла через «вертушку». Узкая лестница с неровными ступенями, потрескавшиеся шероховатые стены... Все говорило о том, что Саша находится в государственном учреждении. Разруха и грубость персонала. Никакого сравнения с частной клиникой, в которой практиковал Бородин! В клинике царила красота, а персонал словно из ангелов набрали... Саша невольно принюхалась – пахло какой-то едкой химией. Мимо проскочил дядька в кургузом белом халате... Стертый, загнувшийся у плинтуса линолеум на втором этаже – Саша споткнулась во второй раз. В конце коридора одна из дверей была распахнута – на пороге стоял Бородин в белом халате. |