Онлайн книга «Серебряные слезы»
|
Я долго добиралась до Отрадного, потом ждала у метро маршрутку, которая шла до ее дома. Определенно, люди не должны жить так далеко от центра! Хоть у меня и был с собой план ее микрорайона, я все равно долго плутала среди одинаковых белых высоток в поисках ее дома. – Лиза! – смущенно, радостно воскликнула она, когда я наконец оказалась на пороге ее квартиры. – Опять ты что-то привезла... – Если ты будешь ругать меня, то я сильно расстроюсь, – сварливо сказала я, раздеваясь в тесной передней. Я действительно притащила с собой огромную сумку, битком набитую вещами. Кое-что, вернее, даже большая часть этих вещей были новыми – пришлось даже перед выходом из дома торопливо отрывать ярлычки и отрезать ценники, но я ничуть не сомневалась в том, что поступаю правильно. Денис не ограничивал меня в средствах, и единственное, на что мне хотелось их потратить, – это сделать из Веры красавицу. Она и так ею была, только старая одежда ей мешала, она пряталась в этих ужасных дешевых тряпках, точно бабочка в коконе. Моей задачей было выпустить бабочку на свободу. Вера должна быть счастливой, а женское счастье наполовину состоит из приличной одежды. Или я чего-то не понимаю?.. – Нет, я тебя не буду ругать, – вздохнула она. – Что делать, если ты такая... – М-м-м... чем это вкусно пахнет? Из кухни действительно доносился аромат ванили, корицы и еще чего-то такого, чем обычно пахнут домашние пироги. – Я испекла бисквиты. Это же праздник – твой приезд... – Волосы... ты не стригла волосы? – У Веры на голове была ситцевая косынка. – Нет. Это я так, когда готовлю... – Она сдернула косынку с головы, и я увидела, что волосы у нее теперь той же длины, что и у меня, – чуть-чуть не достают плеч. Мелкие морщинки надо замазать тональным кремом, заставить Веру улыбнуться веселее, чтобы исчезли скорбные складки возле губ, – и тогда она почти не будет отличаться от меня. Господи, никакой экспертизы не требовалось для того, чтобы доказать наше родство! – Вера... – Она всегда немного смущалась, когда я обнимала и тискала ее. – Лиза, ты меня задушишь!.. – Надо срочно попробовать твоих бисквитов! – Боюсь, достаточно ли они поднялись? – нерешительно улыбнулась она. – Вера, у меня вообще ничего не получилось бы, – сказала я, заглянув в соседнюю комнату. Шкаф, диван, телевизор, пестрые занавесочки, которые трепетали от мартовского ветерка, залетавшего в открытую форточку. – Мы с тобой не во всем похожи. Я, кажется, говорила, что не умею готовить... Сидели мы с ней на кухне, маленькой и очень уютной, под часами с кукушкой. Бисквиты получились замечательные, хотя Вера и ворчала все время, что что-то там не поднялось и какой-то там сдобы не хватает. – Ах да, вот папина фотография... На стареньком холодильнике стояло черно-белое фото в рамке. – Папа... – пробормотала я, чувствуя, как глазам становится горячо от слез. – Ну вот, я тебя и увидела... – Есть еще другие фотографии, – сказала она. – Потом посмотрим альбом. Ведь ты никогда не видела отца? – Нет... Он на этом фото был довольно молодой и красивый, мешала только небольшая бородка, которая скрывала нижнюю часть лица. Кажется, глазами мы с Верой в него. И волосы... те же светлые волосы. У мамы были гораздо темнее. Ах, мама... Она знала, что у меня есть старшая сестра, и ничего не сказала... – Георгий Кар, – пробормотала я. Мама отказалась от него из-за своей подруги Алисы. Столько женщин его любило... ведь была еще мама Веры, с который они развелись. Из-за чего, из-за кого? Из-за моей мамы, или из-за Алисы, или, возможно, по каким-то другим причинам. – Нет, это чудо, что мы с тобой нашли друг друга, Вера. – Чудо... – эхом отозвалась она. Мы допили чай, потом она захотела показать мне картины отца. – Он ведь был неплохим художником, знаешь? – сказала она. – Особенно ему удавались пейзажи. Портреты – меньше, хотя он был потомственным художником и в его роду были известные портретисты... – Да? – рассеянно спросила я. – Ну, идем... Там еще комнатка, но я в ней не живу, она сверху донизу забита вещами, которые я перевезла от отца, когда он умер. Если хочешь, как-нибудь разберемся в ней. – Очень хочу, – кивнула я. – Можно даже сейчас начать... – Знаешь... если тебе вдруг что-то понравится или что-то ты захочешь иметь у себя... ты скажи. Я тебе отдам. Ведь мы же сестры, мы имеем равные права на папины вещи. – Нет, я не хочу у тебя ничего отнимать! – испугалась я. – Лиза, все равно все пропадет. В самом деле в гостиной была еще одна дверь, которая вела в ту самую «комнатку». – Ого! – со страхом и восхищением сказала я, когда мы очутились на пороге импровизированной кладовой. – Это же целая комнатища! Метров тридцать, не меньше... – Двадцать четыре. Я же говорю – забери хоть что-нибудь, а то мне жить негде! – засмеялась Вера, пробираясь сквозь стеллажи и коробки. – Пыли здесь... Она чихнула. Я засмеялась, потом тоже стала чихать. – У нас с тобой у обоих аллергия на пыль! – Вот его картины... Вера откинула назад брезентовый полог, стала показывать мне картины. – Ух ты, как здорово... Цветы, деревья, речка в низине... Немного напоминало Куинджи, но все равно было здорово. Родной отец рисовал! – Бери! Тут его картин... Уж лучше, чем на вернисажах всякую ерунду покупать, – решительно сказала Вера. – А это что? – Папины часы с боем. Бери. Их надо чинить. Они старинные, антиквариат – реставрация дорого стоит, мне не по карману. А это его книги... А вот его коллекция фарфоровых фигурок, тоже бери. Для них нужны красивые стеллажи, пространство. У меня ничего этого нет. Папино кресло я тебе не отдам – я его помню с раннего детства, оно мне очень дорого. Это старый микроскоп... наверное, он ничего теперь не стоит, но мне было жалко его выбрасывать. А вот здесь хранится папин гербарий с его записями... Мы перебирали все эти вещи, которые уже целиком принадлежали прошлому, разглядывая каждую мелочь, и я испытывала настоящее блаженство – наверное, так себя чувствует человек, который приходит в себя после долгой амнезии. У меня был отец, я знала его. Я прикасалась к тем вещам, которые он когда-то держал в своих руках! Обидно было одно – я слишком поздно о нем узнала. Я бы хотела увидеть его живого. Ах, мама, чего ты меня лишила! – А вот вообще... наша фамильная ценность. – Пыхтя, Вера вытащила какой-то огромный сверток. – Это, знаешь ли, реликвия. – Ого! – Да, я же говорю – у нас в роду сплошные художники! – Дай, я помогу тебе... – Ничего, я все, справилась!.. |