Онлайн книга «Дети декабря»
|
Смятин спал дурно, ворочался, покрывался испариной. Несколько раз вставал, пил воду, вглядывался в пустую улицу. Дрожал от предчувствия чёрной тени. Ночными клочьями срывались проклятые слова: «Сатана, приди в мой дом! Сатана, приди в мой дом!» Шепча их, он съёживался. Утром Смятин решил купить мебель по любой цене. В названии оставшегося салона – «Союз-мебель» – ему привиделся добрый знак. Он располагался на Петровке, рядом был книжный рынок. Смятин, пользуясь возможностью, хотел максимально исследовать его. Но, добравшись, занырнул в ближайший магазин с оптимистической вывеской «Распродажа». И увяз. Проснулось его книжное безумие. Как раскодированный, он принялся скупать книги со стикерами «– 30 %», «– 20 %», «– 40 %». То хватал их жадно, то, наоборот, долго рассматривал, принюхиваясь и гладя. Моэм, Ким, Улицкая, Джойс, Андахази, Маккарти, Павлов, Майринк, Белов, Попов, Эллис, Ерофеев, Манро – в том, как и что он покупал, не было ни порядка, ни смысла, но сама эта хаотичность, взбалмошность покупки радовала. Доставляла. И только два слова мешали расслабиться полностью: «Мелкий бес». С ним пришла чёрная тень. Поддавшись импульсу воспоминаний, Смятин отправился в букинистические ряды. Здесь, даже на открытом воздухе, повис тяжёлый книжный запах. Штабелями книги лежали в боксах и между боксами. Рядом дремали, читали и пили кофе торговцы. И если любые другие продавцы настойчиво предлагали свой товар, то книжники вели себя отстранённо, с некоторым высокомерием даже. Решительность, обуявшая Смятина в книжном, улетучилась. Теперь он, наоборот, был сдержан и даже стеснителен. Ребяческий восторг ушёл, оставив усталость немолодого человека. Иногда Смятин задерживался возле стопок энциклопедий или подшивок «Роман-газеты». Всматривался в них тоскливо, будто уже потерял, и тут же, не дав ни себе, ни книжникам шанса, плёлся дальше. – Что-то подсказать? – Мне? – Вам, да, – улыбнулся парень в шапке киевского «Арсенала». За его чахоточным лицом Смятин рассмотрел корешки книг: Данилевский «Россия и Европа», Флоренский «Иконостас», Кожев «Понятие власти». Серьёзные книги для серьёзных людей. – Мне нужен Сологуб. Фёдор Сологуб, – Смятин говорил так, словно замёрз, хотя внутри всё пылало. – Сологуб? – Парень потёр нос заскорузлым пальцем. – А! Это вам, стало быть, художку. – Задумался, крикнул: – Вильгельм! Из соседнего бокса вышел рыжий, с лихо закрученными кайзеровскими усами человек. На голове, несмотря на мороз, он носил цветастую тюбетейку. Одна линза его очков треснула. Дужки были замотаны красной изолентой. Его хотелось звать пруссаком: и в тараканьем, и в национальном смысле. – Вот, молодой человек интересуется Сологубом. – Фёдором Кузьмичом, стало быть? Это есть, это пожалуйста! Вильгельм потащил Смятина к себе. Решительно полез в один из своих картонных ящиков. Отыскал книгу. – Например, такое изданьице. Смятин взял книгу, пролистал. Там были только повести и рассказы. – Мне нужен «Мелкий бес». – Замечательный роман, да! Чего же вы сразу мне не сказали? Это есть, это пожалуйста! Вильгельм достал книжку, и Смятин вновь, потупившись, уточнил: – Мне нужно определённое издание. – А! – Вильгельм сверкнул из-под очков. – Редкое? Коллекционное? Знаете, – он перешёл на шёпот, – тут я, конечно, такого… – Нет, – перебил Смятин, – обычное издание, ничего особенного. Просто нужно именно оно. Вильгельм покраснел. – Так что за издание? Смятин на секунду завис, а после, как сумасшедший, пробубнил то, что запомнил уже навсегда: – Минск, 1989 год. Книга бежевая… И он в точности описал то, что испортило его жизнь. – Ну, знаете ли… хотя подождите-ка, надо смотреть… Вильгельм закопошился в коробке. – У нас тут разные имеются. И, крякнув победоносно, он достал книгу, точь-в-точь такую, какая сломала жизнь Смятину: – Отдам за полтинник. – Что? – Смятин возмутился больше не цене даже, а тому, как не слишком ловко его хотят провести. – Можно я посмотрю? – Пожалуйста! Вильгельм протянул книгу. Смятин открыл задний форзац. Там значились карандашные цифры – «15». – А поиски, а старания, – тут же всё понял Вильгельм. – Максимум тридцать. – Ну уж простите, – Вильгельм чуть ли не выхватил книгу. – Ладно… – У букинистов наверняка ещё были такие издания, но Смятину не хотелось вновь блуждать между рядов. – Сорок. – Вот это да, вот это пожалуйста, – заулыбался Вильгельм. Сделка состоялась. Отойдя, Смятин взглянул на книгу. Открыл, полистал, принюхался. Промелькнуло зловещее и вместе с тем нелепое: «Запах смерти». Смятин прочитал содержание. Померещилось, будто он не на Петровке, а в Севастополе, в магазине на улице Меньшикова. И не существовало ничего, кроме книги. Смятин повертел её в руках. Упаковал в пакет и спрятал отдельно от других книг. Своя ноша тянула. Уставший от рюкзака с книгами Смятин отыскал «Союз-мебель». Она располагалась в хмуром кирпичном здании. У дверей умирали чахлые кустики. Смятин поднялся на четвёртый этаж. Оказался в безмерном помещении, заставленном диванами, шкафами, полками, кухнями, пуфиками и журнальными столиками. В ноздри ударил резкий запах клея и ДСП. Никто не подходил, не предлагал помощь. В незнакомой обстановке Смятин заметался. И наткнулся на рыжую девушку. Он узнал её сразу. Она его тоже. – Здрасьте! – выдохнул Смятин. – Привет, сосед, – улыбнулась Лина. – Мы же на «ты»? – Ага, – кивнул Смятин. – Вот, решил мебель приобрести. – Только въехал, я помню. Ну, – она улыбнулась, обнажая цвета застоявшегося в серванте фарфора зубы, – давай помогу. – Поймав удивлённый взгляд, пояснила: – Я тут работаю. Лина, менеджер по продажам, – сделала шутливый книксен. Она повела его по бескрайней «Союз-мебели», на ходу уточняя цели. За шкафами прятались другие шкафы, между кроватями втиснулись пуфики, столики, кресла-качалки. Смятин покорно, бледномордым бычком, плёлся за Линой, в очередной раз не понимая тех, кто любил шариться по магазинам. – Здесь, конечно, только выставочные образцы, – чирикала Лина, словно раньше она не вела себя как истеричная бабёнка. – Нам хорошо бы посмотреть каталог. – Давай, – тупо согласился Смятин. Плюхнулся в предложенное кресло. Расплылся, чувствуя бледность своего выжатого лица. В банках, торговых центрах он всегда терялся. Лина – ногти в хитине алого маникюра – длинными пальцами, украшенными золотыми кольцами (обручальное было среди них) листала каталог. Смятин ничего не соображал в этой ярмарке мебельного тщеславия. Всё же напрягся, сказал: |