Книга Майский сон о счастье, страница 68 – Эдуард Русаков

Однажды, во время дежурства, ее вызвали в приемное отделение – принимать нового больного.

Аня вошла в кабинет – и поморщилась от острого запаха сапожной ваксы. Так и есть: привезли солдата на экспертизу. В сопровождении офицера и сержанта. Сам испытуемый сидел на стуле, посреди кабинета, со связанными за спиной руками, а сопровождающие стояли рядышком, словно два конвоира. Да еще пара больничных санитаров топталась у двери, наготове.

Аня села за стол, надела очки – и сразу ее добродушное молодое лицо стало строгим и официальным.

– Вы зачем ему руки скрутили? – спросила она усатого лейтенанта.

– На всякий случай. Паренек-то капризный.

– Развяжите.

– Как прикажете, коллега, – и лейтенант медицинской службы стал распутывать тугие узлы.

Аня быстро глянула на солдата: он был худ и бледен, глаз не подымал, а губы его кривились в брезгливой усмешке. Перелистала сопроводительные документы: Дмитрий Сергеевич Воропаев, двадцать лет, проживает в городе Кырске, рядовой такой-то воинской части, на службе полгода… был освидетельствован амбулаторно врачом-психиатром таким-то, поставлен предварительный диагноз: эпилепсия с сумеречными расстройствами сознания и психопатизацией личности (под вопросом)… направлен в краевую психбольницу для проведения стационарной экспертизы с целью уточнения диагноза и решения вопроса о годности к военной службе.

– Ну-с, рядовой Воропаев, давай знакомиться, – сказала Аня, устраиваясь поудобнее и раскрывая чистую историю болезни. – Я буду спрашивать, а ты отвечать. Начнем сначала. Назови свою фамилию, имя, отчество.

– Там все написано, – буркнул он.

– А какое сегодня число?

– У меня календаря нет.

– Ты понимаешь, куда тебя привезли?

– В дурдом, куда же еще.

– А чего такой сердитый?

– А чему радоваться? – И он впервые поднял глаза – и обжег ее синим взглядом.

– Объясни мне, пожалуйста, что с тобой все-таки произошло?

– Вам что, лень сопроводиловку прочитать? – вспыхнул он. – Там же все подробно написано!

– Ну… мало ли что написано. Может, неправда какая.

– Чистая правда! Башку старшине проломил – и не жалею! – выкрикнул Воропаев с такой злобой, что она отшатнулась, откинулась на спинку стула, словно боясь, как бы он на нее не бросился с кулаками. – Убивать таких сук надо! Козел вонючий, а не старшина! Пидор!

– Не слушайте вы его, – вмешался лейтенант, поглаживая ус. – Никого он не убивал. Старшину ударил, это точно. Но главное – он же лунатик! Если не косит, конечно. Ночью по крыше ходил – я сам видел… И ведь чуть не упал!

– И упал бы – а вам-то что? – вскочил солдат, но крепкие руки сержанта тут же его пригвоздили к стулу. – Я вас просил меня спасать?! И в вашу долбаную армию я не просился! Меня с четвертого курса сдернули, я художник, а не солдат! Видеть вас всех не могу! Заколебали, козлы!..

– За козла ответишь, – буркнул молчавший до сих пор сержант. – Сам козел… лунатик хренов. Симулянт!

– Ладно, хватит, – строго одернула их Аня. – С тобой, Воропаев, мы разговор после продолжим, а сейчас – разденься до пояса…

– Ага, разбежался. Может, еще раком встать?! – закричал он надрывно. – Сделайте мне смертельный укол – и все! Сколько можно издеваться? В армии издевались, в дурдоме издеваются… Убейте лучше!

– Я пока что тебе ничего плохого не сделала, – мягко заметила Аня. – Прекрати истерику, успокойся. И, пожалуйста, объясни – как именно над тобой издевались в части?

– Не буду я ничего объяснять! Там все написано!

– Ну, хорошо, – Аня вздохнула: у нее голова разболелась от его крика. – Не хочешь говорить, не надо… Проводите его, пожалуйста, в третье отделение.

Санитары подхватили новенького под локти – и увели.

– По-моему, доктор, он симулирует, – доверительно зашептал лейтенант, склоняясь к ней и обдавая смешанным запахом «шипра» и перегара. – Хочет от армии откосить – вот и гонит картину!

– А за что он старшину по башке огрел? – Да сущие пустяки… Тот якобы приставал к нему с гомосексуальными домогательствами…

– Ничего себе, пустяки, – усмехнулась Аня.

– Врет он все! И потом, нельзя же из-за этого сразу – табуреткой по голове?

– А по-вашему, ему следовало сразу свой зад подставить?

– Что?.. – растерялся лейтенант. – А-а, вы шутите…

Но она смотрела на него без улыбки, с откровенной неприязнью.

У, змея очковая, – подумал лейтенант.

Это было в пятницу, а за выходные дни Аня совсем забыла о новом пациенте. Вспомнила в понедельник, когда увидела его на обходе – и поинтересовалась:

– Как дела, служивый?

– Как сажа бела.

– Чем занимаешься?

– Онанизмом, – и он поднял на нее синие нахальные глаза.

– Хамишь?

– А чем тут еще можно заниматься? Конвертики, что ли, клеить? Так от ваших конвертиков у нормального человека мозги сохнут. Тоже мне, трудотерапия!

– Значит, ты себя считаешь нормальным? Очень хорошо. Так и запишем. И чем бы ты хотел заняться?

– Да что вы с ним цацкаетесь, Анна Иванна? – вмешалась старшая медсестра. – Назначили бы по два кубика сульфозина в обе жопы – сразу стал бы как шелковый…

– Успеется, – отмахнулась от нее Аня и повторила ему свой вопрос: – Так, все-таки, чем бы ты хотел заняться? Кроме онанизма, конечно.

– Чем, чем… Мало ли чем. Дали бы красок, бумаги – я бы хоть порисовал немного.

– Ты же, вроде, в художественном институте учился?

– Так точно. Не доучился. Не дали.

– И стенгазету можешь оформить?

– Это семечки, – презрительно хмыкнул Митя. – Делов-то! Я вам каждый день могу по стенгазете делать.

– Вот и прекрасно. – Она повернулась к старшей сестре. – Сразу же после обхода – обеспечьте его красками и ватманом. Потом я проверю.

Рисовал он и впрямь замечательно. В этом Аня смогла убедиться в тот же день – когда старшая медсестра притащила в ординаторскую готовую стенгазету. Прямо хоть сейчас на выставку или на конкурс! И роскошный заголовок – «За здоровую душу!» – с эмблемой (змея обвивает чашу), и громадный рисунок, изображающий красавицу-врачиху в белом халате и очках, весьма похожую на Аню, и даже шарж на пьяного санитара Гену. Осталось лишь нужные тексты вписать.

– Так быстро? – поразилась Аня.

– Рафаэль! – воскликнула старшая сестра, которая еще недавно грозилась сульфозином. – Как минимум – Илья Глазунов! Вы только гляньте, Анна Иванна… Да он нам за месяц на год вперед стенгазет заготовит!

– Ну, вы шибко-то его не эксплуатируйте, – нахмурилась Аня. – Пусть и для себя порисует, для души…