Книга Лидия Русланова. Душа-певица, страница 1 – Сергей Михеенков

Благодарен обстоятельствам и людям, доброй помощью, советами и хлопотами которых появилась эта книга.

Землякам великой певицы Валерию Васильевичу Радаеву, Владимиру Ильичу Вардугину, Виктору Ивановичу Егорову, Инне Евгеньевне Кадуриной, Владимиру Григорьевичу Гурьянову, Василию Кузьмичу Бочкарёву, Надежде Ивановне Никулаенковой, Михаилу Сергеевичу Полубоярову, Сергею Александровичу Пчелинцеву.

Библиотечным работникам Калуги.

Однажды мне сказали, что бывший танкист-гвардеец Иван Аверьянович Старостин, к которому я ходил записывать фронтовые истории, встречался с Лидией Андреевной Руслановой, что слушал её концерт в 1943 или 1944 году. Иван Аверьянович прошёл всю войну от Ржева до Берлина, в последнее время стал рассказывать о многом, что довелось повидать на фронте, особо не привирал. И вот в очередной свой приход к нему я его спросил и о ней.

— Русланова? Да, я её на фронте слушал. А как дело было… Наша танковая бригада только-только из боя вышла. Потеряли много машин. Некоторые экипажи полностью сгорели. Других в бинтах увезли. Ребята хмурые. Не все и к котлу пошли. И тут комбат бежит: «Ребята! Собирайтесь! Сейчас Русланова петь будет!» Мы думали, пластинку заведут, новую пластинку с Руслановой привезли, чтобы дух поднять, так как личный состав сильно потрёпан и приуныл. Нет. Подъезжает машина. Из машины выходит наш полковник, командир бригады. Китель на нём новый. Сапоги блестят. Мы сразу поняли: что-то сейчас будет… И вот за ним — какая-то баба. В нарядном платье. Неужто, думаем, и вправду она? Вроде простовата. И не особенно чтобы красивая. Баба и баба. А как за-пе-ла!.. Мы обо всём разом забыли. Что день такой был тяжёлый. Что всю ночь нам танки ремонтировать и что утром опять в бой. Ох, как она пела! Правду сказать, она нам тогда своими песнями всю душу перевернула. Наш комбат, капитан Максимцов, дядька уже пожилой был, годов под сорок, впереди сидел, рядом с командиром бригады. Так он, орёл наш бронированный, то заплачет, то засмеётся. Лейтенантом под Москвой войну начинал, на Т-26. Три раза горел. Сидит и слёзы утирает… Разобрало комбата. Мы, молодые, ещё не так близко к сердцу всё принимали… Жизнь нашу… Но и у нас — всё внутри ходуном ходило. Прямо как колдовство в ней какое-то было. Вот скажи ты мне, кто из нынешних певцов так может?.. Чтобы такой орёл, как комбат наш, заплакал? А отчего человек плачет, слушая песню? От счастья, от сильного душевного ликования. Я так понимаю…

Родилась великая русская певица на Волге под Саратовом, в деревне Чернавке Сердобского уезда, в семье поволжских староверов 27 октября (14 октября по старому стилю) 1900 года. И тогда звали её Агафьей Лейкиной. Под именем Агафьи окрестили её в приходском старообрядческом храме села Даниловки.

Лидией Руслановой она стала потом.

Так пишут искусствоведы, подтверждают это энциклопедии и справочники, им же вторят столичные журналисты, время от времени публикующие на страницах газет и журналов, обыкновенно к каким-нибудь датам и случаям, статьи о жизни великой певицы.

На родине же своих знают лучше. Так вот, по сведениям пензенских историков и краеведов, будущую великую певицу при рождении нарекли Прасковьей. Да и отчество у неё другое — Андриановна. А родиной было село Даниловка Петровского уезда Саратовской губернии. Ныне — Лопатинского района Пензенской области.

Некоторые саратовские краеведы утверждают, что родилась «Прасковья Андриановна Лейкина-Горшенина в деревне Александровке Даниловской волости Петровского уезда Саратовской губернии…». Теперь деревня Александровка и село Даниловка, к немалому огорчению саратовцев, действительно относятся к Лопатинскому району соседней Пензенской области.

Местные хроники повествуют такую историю. В конце XIX века, «лет за десять до рождения Руслановой из волостного села Даниловка Петровского уезда выселились несколько семей — старообрядцев поморского согласия, бывшие крепостные крестьяне. Обосновались они в четырёх верстах от прежнего места жительства, срубив избы на краю оврага, который и поныне прозывается Воровским, на берегу речки Чернавки. Деревеньку назвали Александровкой». Так вот откуда, возможно, пошло название родины Руслановой — от речки Чернавки. Название красивое, запоминающееся. Обронили раз-другой, и пошло гулять по свету — Чернавка, Чернавка…

На выселки, на новый надел пришёл и Дмитрий Алексеевич Горшенин, вдовец. Вскоре он сошёлся с Дарьей Лейкиной, тоже вдовой, мордовкой из недальнего села. У Дарьи по смерти первого мужа, Маркела, осталось двое сыновей — Андриан и Федот. Старший станет отцом нашей героини. За него высватают дочь мельника Ивана Васильевича Нефёдова из Даниловки. Иван Фёдорович тоже старообрядец. И было у него три дочери: Елена, Степанида и Татьяна. Старших мельник скорёхонько выдал замуж. А вот младшая засиделась в девках. После оспы на лице у неё остались глубокие следы, и никто на рябую не зарился. Вот и отдали Татьяну за мордвина, батрачившего на мельнице, тоже старообрядца, Андриана Лейкина.

Андриан, женившись на дочери мельника, выделяться не стал, жил своей семьёй под общей крышей с главой семейства отчимом Дмитрием Алексеевичем Горшениным. Старик был невыносимо строг, крут на расправу и часто несправедлив. Строгий ревнитель старого обряда, он держал в кулаке всю семью, не допуская никаких вольностей. Горшенины, как и многие в окрестных деревнях и сёлах, держались «Древлеправославной Поморской церкви», происходившей «от отцов Соловецкого монастыря и Выговского общежительства».

От «большака» Горшенина, от его деспотизма, в котором он порой доходил до крайности, доставалось всей семье Лейкиных, послушно ходившей под его рукой. Особенно старшей дочери — Паньке.

Исследователь поморского согласия в Саратовском крае С. И. Быстров в монографии, изданной в 1923 году, писал: «Верования поморцев сводятся к следующим основным положениям: со времён патриарха Никона в русской церкви наступило царствование антихриста, который не есть определённое лицо, а совокупность нечестия и отступления от истины. А поэтому священство истинное в мире уничтожилось, нет также и причащения тела и крови Христовой; нет и крещения истинного, потому что „еретическое крещение не есть крещение, но паче осквернение“. В силу этого поморцы — все миряне; иерархия у них отсутствует. Богослужение совершается самими мирянами. Предстоятельствует при богослужениях наставник, избираемый из мирян, который и совершает у них соответствующие требы: крещение, исповедь, молебны при бракосочетании и проч. Всех приходящих к ним в общение они перекрещивают вновь, отсюда их называют иногда „перекрещенцами“».