Книга Хроники вечной жизни. Проклятый дар, страница 77 – Алекс Кейн

* * *

Как-то утром королева показала Франсуа тонкую книжицу под названием «Столетия».

– Взгляните, дорогой брат. Вам знакомы эти тексты?

Тот взял книжку и, прочитав пару малопонятных четверостиший, покачал головой.

– Довольно интересная вещь, – продолжала Екатерина. – Ее автор – известный в Провансе ясновидец, говорят, многие его пророчества сбываются. Конечно, лучше нашего сеньора Гаурико никого нет, но я бы взглянула на этого мессира Нострадамуса.

– Как вы сказали, мадам? – встрепенулся Франсуа. – Мишель Нострадамус?

– Вы о нем слышали? – удивилась королева.

– Слышал? Да мы с ним два года бок о бок жили, истребляя мор в Провансе!

– Прекрасно! – обрадовалась Екатерина. – Тем больше резона пригласить его ко двору.

Поначалу Франсуа обеспокоился – не всплывет ли с приездом Мишеля какая-нибудь ненужная информация? Но, прикинув и так и эдак, он понял, что ничто в истории, рассказанной им Нострдаму, не противоречит тому, что знала о «кузене» королева. Франсуа успокоился и стал с нетерпением ждать приезда друга. А пока принялся изучать его «Столетия». Книга содержала несколько десятков четверостиший – катренов. Франсуа внимательно прочел их, но ничего не смог понять: катрены были составлены в иносказательной форме.

Как-то вечером Романьяк предложил нескольким придворным игру – разгадывать смысл пророчеств Нострадамуса. О нем многие были наслышаны и его приезда ждали с нетерпением. Дюжина дам и кавалеров собралась в небольшой зале, расположив кресла по кругу. Франсуа одну за другой предлагал им загадки.

– Хвостатая звезда? – повторил виконт де Ноле. – Это же комета.

– Не та ли самая, на которую мы смотрели всю весну? – подхватила Изабель де Шаль. – Ее вроде бы называют кометой Карла V.

Действительно, с начала марта над Европой была хорошо видна большая комета. Поговаривали, что именно она стала причиной отречения испанского короля от престола в пользу сына Филиппа: Карл воспринял ее как знак удалиться в монастырь.

– И как раз Франция, Испания и Англия сейчас воюют.

Коннетабль Монморанси, расположившийся в стороне от других, рассмеялся из своего угла:

– Вроде бы этот пророк должен писать о будущем, а не о настоящем, господа?

– Альманах издан в прошлом году, сударь, – возразил Франсуа. – Тогда кометы не было и в помине.

– Будем считать, что этот катрен мы разгадали. Читайте же дальше, Романьяк, – поторопила Изабель.

Все наперебой заговорили:

– Ирида – богиня радуги.

– Без дождя радуги не бывает.

– Как же, сорок лет не будет дождей?

– Ну что вы, такое просто невозможно.

– А может, это о королеве? – тихо сказала молоденькая фрейлина. – Радуга – ее символ.

– А ведь и правда! – воскликнула Изабель. – А как объяснить, что она сорок лет не будет видна?

– Она в тени короля? – предположил маркиз де Вуатье, грузный господин лет пятидесяти. – До сорокалетия?

– Но это совсем скоро, – задумчиво проговорил де Ноле. – Года через три ей исполнится сорок. И что же, в это время его величество отдаст богу душу и королева будет править сама?

– А как же салический закон? ^[17]

– Эдак можно и до виселицы договориться, – подал голос Монморанси.

Франсуа, чувствуя, что разговор принимает опасный оборот, поспешил прочесть следующий катрен:

Воцарилось молчание. Никто не мог сообразить, что означает столь странная аллегория.

– Читайте следующий, Романьяк, – махнул рукой де Вуатье. – Про этот мы ничего не можем придумать.

Кивнув, Франсуа продекламировал:

Едва он закончил, Изабель шепотом предположила:

– Де Гизы?

Монморанси встал:

– Довольно, господа. Если король узнает об этих развлечениях, нам всем несдобровать.

Придворные, повздыхав, стали расходиться. Игра всем понравилась. Франсуа шел последним и слышал, как дамы перешептывались:

– Интересно будет взглянуть на этого предсказателя. Говорят, он очень популярен на юге.

– Надо рассказать королеве про катрен о хвостатой звезде.

– Про комету и войну он верно написал.

– Ничего удивительного, это же наука.

* * *

В конце июня 1556 года королева произвела на свет девочек-близняшек, одна из которых родилась мертвой, а другая – слабенькой и болезненной. Сама Екатерина крайне тяжело перенесла роды, врачи, еле спасшие ее, заклинали королеву избегать дальнейших беременностей.

Месяц спустя в Париж прибыл Нострадамус. Франсуа распорядился, чтобы его предупредили сразу, как только повозка астролога подъедет, и встретил друга на парадной лестнице дворца. Узнав его, Мишель не поверил собственным глазам:

– Легран!

– Нострдам!

Друзья обнялись.

– Я теперь шевалье де Романьяк, – с улыбкой сказал Франсуа. – Король даровал мне дворянство.

– А я теперь Нострадамус, – в тон ему ответил Мишель.

Они рассмеялись, весело разглядывая друг друга. Оба постарели, но радость встречи, казалось, сделала их моложе.

Весь вечер просидели они в комнатах Франсуа, вспоминая былые дни. Нострадамус рассказал, что за прошедшие годы успел пожить в Италии и обзавестись семьей. Теперь у него есть жена, сын и дочь. Врачебную практику он не оставил, но сейчас больше времени посвящает ясновидению, издает ежегодный альманах со своими пророчествами. Романьяк в ответ выдал историю о том, как «случайно» выяснилось, что он приходится кузеном королеве, и о своей службе при дворе.