Книга Талант и поклонники, страница 52. Автор книги Елена Ларина

— Перевод хочу у них попросить. Набился на разговор с редактором, а что выйдет, не знаю пока. Платят все-таки чуть-чуть побольше, чем Лизино начальство.

— Так, кто у тебя редактор? Погоди, я запишу. У меня же тут знакомый директор — вдруг получится замолвить за тебя словечко!

На презентацию я, слава богу, не опоздала — и все прошло быстро, не так уж страшно и в общем довольно хорошо. Моей задачей было как можно больше всем улыбаться — за меня говорили другие. Впрочем, и маленькая тронная речь была составлена. И тоже все вроде сошло.

Фуршет проходит в специально отведенном для этого помещении, прямо там же, так что когда все заканчивается, я остаюсь в издательстве и Василий Игоревич приглашает меня в свой кабинет. Разговор идет как-то криво, и я, решив, что настало время все-таки извиниться за «безобразную сцену», беру инициативу в свои руки.

— Василий Игоревич, простите, отдаю должное вашему терпению — и хочу принести свои извинения. Я не предполагала, что вы окажетесь в подобной ситуации, когда приглашала вас к себе.

— Да это я виноват. Сам ведь напросился.

— Никто ни в чем не виноват. Просто так вышло.

— Но у вас все в порядке?

— Все в порядке. Я ведь сказала вам, что разошлась с мужем — действительно разошлась, но вы попали под горячую руку — на финальное выяснение отношений.

Он со мной по-хорошему — и мне с ним надо по-хорошему, нам с ним еще вместе работать — так что ничего не поделаешь, приходится посвящать в подробности.

Он очень сосредоточенно смотрит и говорит:

— Вот именно в связи с этим я очень хотел задать вам один важный вопрос.

— Какой?

— Вы действительно с ним разошлись?

— Но вы же уже спрашивали.

— Я спрашивал раньше, теперь обстоятельства могли измениться. И я понимаю, что мне не следовало бы задавать этот вопрос так настойчиво. Но, скажите мне, Анна Юрьевна — вы разошлись насовсем, вы не собираетесь к нему вернуться?

— Насовсем. Не собираюсь. Можете быть уверены, что уж теперь-то я никогда к нему не вернусь. Если вам достаточно этого ответа — вот ответ.

— Достаточно.

— А почему вы так настойчиво это хотите выяснить все-таки? Вам для пиар-компании нужна свободная незамужняя женщина? Я могу испортить себе имидж?

— Нет. Просто я сам хотел просить вас выйти за меня замуж.

Чего-то подобного я, может быть, и ждала раньше — но не сейчас, не после той сцены и не в такой форме. Замуж? Я думала, он просто «подбивает клинья», как это раньше называлось — со вполне определенными намерениями, но замужество… Зачем ему звать меня замуж, мог бы просто попробовать попытаться соблазнить! Но сейчас в любом случае с этим предложением он опоздал.

— Это невозможно.

Все, что я смогла придумать в ответ. Коротко и ясно.

— Почему невозможно?

— Потому что я жду ребенка.

Я говорю это не думая и теперь понимаю, что разговор наш, этот разговор, закончен. Но он, минуту помедлив, продолжает:

— Это прекрасная новость.

— Что?

— Я говорю, что ребенок — это прекрасно. Я вас поздравляю, я очень рад за вас. Но вы сказали, что не собираетесь возвращаться к мужу. Почему же тогда невозможно выйти за меня, если я этого хочу и если — а вот это самое главное — если я не вызываю у вас отвращения и вы могли бы представить меня в роли мужа?

— Потому что зачем я вам нужна, с ребенком?

— Вы мне просто нужны, Анна Юрьевна. И без ребенка — и с ребенком. С ребенком — тем более. Это было бы счастье, для меня счастье!

— Но это даже не его ребенок!

Черт знает, зачем я это сказала. Могла промолчать, могла солгать — он-то уж точно не стал бы допытываться, чей. Он бы никогда об этом не догадался. Но я хотела быть честной. Да и просто не могла поверить в серьезность этого предложения.

Он встает и уходит в угол. И оттуда, из угла, спрашивает:

— То есть вы любите другого мужчину, хотите жить с ним, и мне надеяться не на что?

— Почти так. То есть… Не совсем так, но все равно.

Поворачивается и идет обратно. Встает, уперев руку в стол, наклоняется ко мне, зажав меня всю почти под рукой, как когда-то Иван, тогда, когда мы с ним первый раз встретились.

— Что именно не совсем так?

— Я не говорила, что… То есть — я не буду жить с другим мужчиной, я ни с кем не буду жить. Я буду жить со своим ребенком. И вы мне не отвратительны — просто я действительно любила другого человека. Не мужа, другого.

— И сейчас, когда вы собираетесь родить ребенка от него, он не будет с вами?!

— Нет. Не будет. Просто не будет, и все. Его не будет. Ребенок будет, а его не будет. Я просто его любила — но давайте не будем обсуждать эту тему.

— Так что же тогда вам мешает выйти за меня?! Кроме того, что вы меня не любите?!

Он почти кричит.

— Я просто хотела, чтобы вы знали.

— И все? Теперь я знаю. Я все понял, я все знаю — и я повторяю свое предложение!

Он навалился на меня почти всем телом, он дышит мне в лицо — он не пьян, совершенно трезв, но от него в буквальном смысле пышет жаром, как от печи. Я невольно отстраняюсь — и соскальзываю куда-то вбок по кожаному дивану.

Он видит это мое движение и сам отшатывается. И садится на противоположный диван. В угол. И говорит, отдышавшись:

— Простите. Простите, Анна Юрьевна, я за последние годы, как бы это сказать, несколько одичал. Занимаешься не столько делами, сколько деньгами. В глазах — одни деловые партнеры. Деловые партнеры и подчиненные. Если нельзя надавить — значит, надо купить, если нельзя купить — надо сломать, если нельзя сломать… Простите, это вышло все несколько… Как-то по-купечески… Простите. Я виноват.

Я молчу. Наверное, со стороны может показаться, что я бесчувственная деревянная чурка. Холодная, как песий нос.

Он наливает воду из старого «министерского» граненого графина, пьет, со стуком отставляет стакан. И продолжает:

— Вы мне безумно понравились. Это я вам уже говорил. Вы очень отстраненно держались — вам не было до меня никакого дела, и от этого я заводился еще больше. Я влюбился по уши. Я хотел бы купить, соблазнить, но это все — не для вас. Я могу просто остаться вашим другом и помогать вам по мере своих сил — но я так хотел взаимности, хотя и не знаю, могу ли я на нее рассчитывать. Я хоть и не стар — но вы-то все равно почти на двадцать лет меня моложе — это не имеет значения для меня, но для вас может иметь огромное. Единственный выход — попросить вас стать моей женой. Я это и делаю — прошу.

Я молчу. Я сама не знаю, почему молчу.

К моим ногам кладут целый мир, а я просто не знаю, что говорить.