Онлайн книга «Вальс деревьев и неба»
— Чем ты занимаешься? Ты еще не готова? — Я думаю о вещах, которых вы никогда не увидите. — Ничего не понимаю в твоих бреднях, но сегодня воскресенье, и мы приглашены к Секретанам. Я вскочила и встала лицом к нему. — Я не поеду! — Хватит кривляний и капризов, дочь моя! Ты приведешь себя в порядок и наденешь красивое платье. И будешь милой и приветливой. — Даже если вы потащите меня за волосы, даже если снова изобьете, я не поеду! А если увижу Секретана-старшего, я расскажу, как вы меня мучаете и как ужасно со мной обращаетесь. Пусть знает, какой вы злой отец. — Я могу и еще раз тебя проучить, Маргарита. Ты упрямей, чем я думал, и еще глупее. — Вы не можете принуждать меня вечно. Однажды я освобожусь и отыщу Винсента, и вам не удастся нам помешать. Можете бить меня, запирать на замок, стоит вам повернуться спиной, я сбегу из этого кошмарного дома, а вы не пойдете жаловаться в полицию, потому что станете для всех посмешищем! А я уйду к нему, где бы он ни был. Если он уедет на Мадагаскар со своим другом Гогеном, что ж, я поеду туда, а если не найду его там, буду искать, и, если мне придется пересечь океан вплавь, я это сделаю, и никто меня не удержит уверениями, что это неосуществимо, и рано или поздно найду его, потому что я на этой земле только для того, чтобы принадлежать ему. Это самое прекрасное, что могло со мной случиться: любить его и быть любимой им. — Хватит витать в облаках! Ты все себе выдумала, бедная дуреха. Он о тебе и не думает. Только мечтает уехать в Бретань к своим друзьям. — Это ложь! Он любит меня. Я его маленькое подсолнышко. Вы не можете понять. И не сможете помешать нам любить друг друга. Он дал мне мощную пощечину, которая отбросила меня назад, я сильно ударилась об угол комода, чуть не упала, но удержалась за ручку. Спину пронзила боль. Он пошел на меня с занесенной рукой. Я открыла ящик, выхватила армейский револьвер, который он просил меня отнести к оружейнику, и направила на него. — Ты смеешь угрожать мне? Мне, твоему отцу? — Если вы сделаете еще хоть шаг, я точно выстрелю! Клянусь! — Слабо верится. Оружие проржавело! Несчастная дура! Мой палец коснулся спуска, барабан провернулся, в тишине мы ясно расслышали легкий щелчок, курок встал на взвод. Отец побелел и уставился на меня круглыми глазами. — А вот мне не кажется, что он проржавел, и очень не советую вам рисковать. Отойдите! Отец отступил на три шага и встал за кровать. — Не пытайтесь пойти за мной. Ни вы и ни кто другой. Я схватила коричневую бархатную сумку с драгоценностями матери и, держа отца на расстоянии нацеленным револьвером, взяла свою накидку и вышла из комнаты, заперев его там на ключ. Его черед. Поль выскочил из гостиной с газетой в руке. — Маргарита, что происходит? Я не ответила. Вышла из дома и забросила ключ в гущу цветов. * * * Письмо Тео к Винсенту, 1 июля 1890 г. "Не морочь себе голову беспокойством обо мне или о нас, старина, знай, что моя самая большая радость — это когда ты чувствуешь себя хорошо и пишешь свои замечательные картины. В тебе и так огня с избытком, у нас еще хватит сил на долгие битвы, потому что мы будем сражаться всю нашу жизнь, не прося овса милосердия, какой дают старым лошадям в богатых домах. Мы будем тащить нашу телегу, пока она окончательно не застопорится, и с восторгом смотреть на солнце или луну — в зависимости от времени суток". * * * Я отправилась на поиски Винсента, обошла все места, где он любил пристраивать свой мольберт, но их было столько, что я бродила по кругу; опять стояла знойная жара, и в то воскресенье вокруг не было ни единой живой души, способной указать мне направление, сказать, не видели ли его где. Мной овладевала паника при мысли, что я могу не найти его, никогда его не увидеть, но я поклялась не отступать, даже если придется дойти до Парижа или Бретани. Может, он остался в холодке, в деревне. Я уже собиралась вернуться на постоялый двор, когда заметила его на дороге в Шапонваль, спрятавшегося от солнца в наполовину обвалившейся хижине. Сначала я увидела его мольберт; он писал пшеничное поле, расстилавшееся в долине — поле волнующееся и неспокойное, словно под порывами бури, хотя не было ни дуновения ветерка и колосья стояли неподвижно. Кстати, писал — это не совсем точное слово, скорее, он боксировал с полотном своей кистью, нанося круговые синеватые мазки там, где перед моими глазами простиралась, насколько взгляда хватало, лишь золотистая гладь. Я подошла ближе и застыла, глядя, как он создает картину, я слышала его прерывистое, нервное дыхание, он был похож на художника, изо всех сил спешащего закончить работу, настолько его движения были быстрыми; иногда он останавливался, опустив руки, его не интересовало поле, он пристально вглядывался в полотно, потом снова бросался в бой, так и не взглянув на пшеницу. Не знаю, сколько времени я простояла там, глядя на мужчину моей жизни и пытаясь понять, по какой причине я так увлеклась этим маляром. Как я смогла влюбиться в такого типа? И забыть всю свою гордость и самолюбие ради человека, который отталкивал и игнорировал меня, который не был ни красив, ни привлекателен, беден, как Иов, не интересовался и не говорил ни о чем, кроме живописи, как если бы она была единственной темой на свете, достойной разговора. Я помню, как именно в тот момент спросила себя, не совершаю ли я ошибку, не была ли наша связь изначально обречена и не стоит ли мне отправиться обратно и присоединиться к своим на обеде у Секретанов. И как раз в это мгновение он обернулся с кистью в руке и обнаружил меня, стоящую в десяти шагах. — О, Маргарита! Как приятно тебя видеть. Когда ты вернулась? Он снял свою фетровую шляпу и вытер лоб обшлагом рукава. Я почувствовала, как задрожали ноги и по спине пробежал холодок. — Вернулась откуда? — Твой брат сказал мне, что ты уехала отдохнуть на море в Нормандию. Меня это немного удивило, но… — Я никуда не уезжала, Винсент. Я не выходила из дома. Это, наверно, отец… А разве мой брат не передавал вам моих писем? — Каких писем? Я встречал твоего брата раза два-три, но он мне ничего не давал и ничего не говорил, только однажды сказал, что ты уехала. Что случилось? Почему ты молчала? — Мне не хочется об этом говорить. Не сейчас. Я так счастлива снова вас видеть. Я действительно боялась, что… Вы хорошо выглядите. — Все отлично, я много работал, как никогда раньше. Я уезжаю завтра, покидаю Овер. Мне больше нечего здесь делать, я написал все, что должен был. Поеду к Гогену в Бретань на один-два месяца, может, кое-что сделаем вместе. А перед тем ненадолго остановлюсь в Париже, повидаю брата и обниму малыша, проведу немного времени с ними, встречусь с друзьями, а еще сделаю выставку. — Я… я могу поехать с вами, Винсент? |