Книга Дороги и сны, страница 110 – Оксана Панкеева

— Извините, — равнодушно пожал плечами советник. — Значит, мне снизу показалось.

— Ты что, все это видел?

— Как вы полагаете, почему я прибежал к вам одновременно с Джарефом? Я ведь за ним не следил, да и не ожидал от него подобных крайностей. Я видел, как вы… с позволения сказать, летите, и направился выяснить, что случилось и не нужна ли вам какая-либо помощь. Что ж, будем надеяться, что ничего непоправимого не произойдет и Ольга благополучно доносит своего ребенка до положенного срока. Стресс все-таки не столь веская причина для беспокойства, как… хм… то, что я подумал. Хотя напугали вы ее изрядно.

— Можно подумать, я специально! И можно подумать, я от всего этого дерьма получил удовольствие!

— Я ни в коей мере вас не обвиняю, — как-то слишком уж вежливо заверил Шеллар. — Более того, я был поражен вашей самоотверженностью.

Харган оторопело понял голову и уставился на советника с искренним недоумением. О чем это он?

Советник уловил его взгляд и с неожиданно потеплевшей улыбкой пояснил:

— Всего луну назад в аналогичной ситуации вы бы без раздумий бросили девушку и не сожалели о своем поступке ни мгновения.

— Шеллар, ты, кажется, хочешь меня разозлить.

— Ни в коем случае. Кстати, почему вы не воспользовались магией? Ситуация была критическая, причем дважды — сначала в воздухе, затем в комнате. Но вы почему-то предпочли…

— Да ничего я не предпочел! Я о ней просто забыл. Вернее, я не чувствовал Силу и потому забыл, что она есть.

— Вас это не настораживает?

— Сказал же — с магией разберусь. Не лезь в то, что тебя не касается, занимайся своими делами… А, чтоб ему… забыл спросить у мастера, что там с этим лондрийским агентом!

— Не извольте беспокоиться, его заменят в ближайшее время. Отозвать, к сожалению, вряд ли получится, не такой он дурак — возвращаться, но, возможно, удастся ликвидировать. Мастер Чань прекрасно справится сам и вам доложит. К тому же, мне кажется, вы еще не вполне оправились после вчерашнего и нуждаетесь в отдыхе.

— Со своим самочувствием я тоже как-нибудь разберусь без твоих советов. Лучше скажи, сколько высших иерархов было замешано в авантюре брата Джарефа? Я забыл спросить.

— Трудно сказать. Они все в один голос утверждают, что ничего не знают и не ведают, а если что и знают, то лишь со слов первосвященника, в которых на сегодняшний день все поголовно сомневаются. Теоретически разобраться, кто участвовал, а кто нет, можно лишь путем сканирования… или если брат Джареф сдаст сообщников. Пока что он даже собственной вины не признал. Вас беспокоит вопрос преемственности?

— Ну да. Знаешь, не хотелось бы, чтобы следующий первосвященник повторил попытку предшественника, и на этот раз удачно. Думаю, тебе это тоже не понравилось бы, потому что злодеем-отравителем опять сделают тебя.

— Если вам интересно мое непредвзятое мнение…

— Ну не тяни!

— Как скажете. На мой взгляд, вся верхушка ордена — сброд заевшихся бездельников. Если их не строить регулярно ощутимыми тумаками, они повторят последовательно все свои ошибки, допущенные двадцать лет назад в Мистралии, и придут к тому же печальному результату. Не буду утомлять вас подробным перечнем, но главная их ошибка, которую они уже бездумно повторяют, — это губительное для любого дела убеждение, что достижение высшей власти есть завершение работы, после которого можно расслабиться и наслаждаться плодами победы. Уверяю вас, господин наместник, всякий возомнивший подобную чушь не продержится у власти больше нескольких лет. С ними надо что-то делать. И вразумлять расслабившихся братьев следует именно вам, меня они не послушают. Судя по вчерашней подставе, меня в этом изысканном обществе очень не любят.

— Чувства у вас взаимные, — фыркнул Харган, — так что не стоит обижаться. Кстати, забыл спросить… что-то у меня после этой вашей «пудры» с памятью неладно… Что тут было в мое отсутствие?

— Абсолютно ничего. Все тихо, спокойно и благопристойно. Столь занимающие вас высшие иерархи спали, ели и беседовали между собой о своих заслугах, рядовые братья исправно проповедовали, солдаты добросовестно несли службу, ваши представители в регионах не появлялись вовсе, даже брат Гельби научился считать почти без ошибок и перестал путать приход с расходом. Можете спокойно отдыхать, если, конечно, у вас нет настроения сходить в цирк… то есть собрать высший совет и послушать жалобы дона Орасио, объяснить в очередной раз обиженному брату Павсанию, что его никто не намеревался оскорблять, или полюбоваться на пьяную физиономию Луи.

— Нет, — искренне ответил наместник и с некоторым трудом поднялся. — Уж лучше я навещу Ольгу. Она трезвая, ни на что не жалуется, не усматривает в каждом чихе угрозу своему достоинству… и даже заслоняет меня своим телом от всяческих отравителей, чего до сих пор не делала ни одна женщина.

Советник понимающе усмехнулся, но промолчал. И правильно сделал. Если бы он сейчас решил изложить причины такого поведения прочих женщин — получил бы по физиономии как пить дать.

Ольга действительно лежала в постели, чуть приподнявшись на подушках и растерянно поправляя на груди халат, хотя он и не собирался распахиваться. Озорные лучи весеннего солнца, пробиваясь между неплотно задвинутых штор, очерчивали нежный профиль и увязали в золотистых волосах, превращая обычную женщину в сияющее неземное создание, хрупкое, невесомое, увенчанное ореолом света, подобно некоторым божествам.

Создание нервно комкало в пальчиках тонкую цветастую ткань и беспомощно взирало то на телепорт, то на присутствующего в комнате постороннего мужчину, который стоял к Харгану спиной. Застыв в нелепой позе на одном колене, с букетом цветов в одной руке и бумажкой в другой, гость что-то торжественно зачитывал. Еще одного гостя увлеченный рядовой Тхим пока не заметил. Харган не отказался бы понаблюдать еще немного и разобраться, что здесь происходит, но жалостливая Ольга не пожелала издеваться над балбесом Тхимом и вслух поприветствовала господина наместника.

Солдат испуганно оглянулся, вскочил и вытянулся в струнку, все еще сохраняя на стремительно краснеющем лице следы былой торжественности.

— Ну? — требовательно произнес Харган, ожидая каких-нибудь объяснений.

— Не ругайте его, — слабо улыбнулась Ольга. — Он ничего плохого не сделал. Только он так непонятно изъясняется…

Харган молча вырвал из рук Тхима злосчастную бумажку и с третьего раза с трудом разобрал ее содержание. Кто-то сильно грамотный — скорей всего, славный множеством талантов рядовой Аман — угловатыми буквами древнего языка харзи записал для младшего товарища составленное на ломаном ортанском объяснение в любви. Харган невольно представил себе эту сцену — юный страдалец идет за советом, мудрый толстяк на пару со своей кухаркой кропают для него шпаргалку и объясняют местные обычаи, а он стоит, хлопает красивыми глазами и силится хоть что-нибудь запомнить…

— Рядовой Тхим, я жду объяснений.