Онлайн книга «Итальянская любовь Максима Горького»
А потом — уже при закате солнца — сидели близко-близко друг от друга, расстояние между ними было всего несколько миллиметров, и Даниэла чувствовала кожей жар, который исходил от тела Витторио. Но они сидели, не соприкасаясь, Витторио даже не повернул к ней головы. Они сидели и смотрели, как расплавленный диск солнца опускается в море, и ощущали величие и торжественность этих минут. * * * — Что теперь? — спросил Витторио за завтраком. Они сидели в кафе на террасе отеля. У Даниэлы было прекрасное настроение: она выспалась, утро обещало чудесный день, а все происходящее с ней она рассматривала как необыкновенное приключение. Вот только ее отношение к Витторио — можно ли назвать это приключением? Или здесь таится нечто большее? Даниэла тряхнула волосами, отгоняя от себя этот вопрос. «Пусть все идет как идет, — пробормотала она про себя. — Я буду благоразумной и не стану торопить события. Не стану обгонять ветер». — Ты что-то бормочешь? — Просто так! — весело ответила Даниэла. — У меня сегодня хорошее настроение. Посмотри только: какой вид! Не могу отвести глаз. С террасы открывался волшебный вид на море — ослепительно-лазурная гладь, с белыми завитками пены, а солнечные лучи пронзают воду, подсвечивая ее золотом. — Ты становишься поэтом! — улыбнулся Витторио. — Ага! Как Ангел? — Прекрасно! Ему тоже нравится путешествовать. Но ты не ответила на вопрос: что теперь? — Навестим моих родственников. — Ты их хорошо знаешь? — Не очень. Но, может, это и к лучшему… — Смотря как они нас встретят. — О, я уверена с объятьями. «Боже, это наша малышка Даниэла, как же она выросла! Давно ли она бегала в коротких платьицах. А сейчас уже невеста! И какая она стала красавица!» — со смехом проговорила она. — Но это все правда. Ты — настоящая красавица! Даниэла смущенно замолкла. — Спасибо, — быстро сказала она. — Но ты не смеешься надо мной? — Что ты! Вновь возникла пауза. — Ну что, пойдем? — спросил Витторио. — Сейчас, только допью кофе. Вилла Орбини находилась на холме, и до нее можно было добраться только пешком. Они шли по склону холма, солнце припекало все сильнее и сильнее. Вскоре перед ними вырос забор, вход был сбоку. Калитка закрыта. Витторио вопросительно посмотрел на Даниэлу. — Может быть, пора позвонить? Она достала сотовый и набрала номер телефона. Ей ответил мелодичный голос автоответчика. — Клаудия! Это Даниэла, дочь Валентины. Я приехала в гости. Извините, что внезапно. Так уж получилось. Стою у ворот. В трубке они услышали женский голос: — Даниэла! Сейчас. Через несколько минут они увидели, как к воротам спешит маленькая полная женщина в ярком цветастом платье. Она запустила гостей. — Проходите. Я Джульетта, служанка синьоры. Они шли по дорожке к дому, по обе стороны высились цветы. Настоящее многоцветье: гвоздики, лилии, львиный зев. На террасе стояла сама Клаудия — пожилая женщина лет восьмидесяти, она опиралась на черную трость. Седые волосы были убраны в пучок, одета она была в темное платье, на плечах — светлая газовая косынка. Даниэла расцеловалась с родственницей. — Здравствуй, здравствуй, — протянула Клаудия. — Настоящей красавицей выросла. А это кто? Жених? — Нет, просто хороший друг. Витторио Колонни. Клаудия удивленно подняла брови. — Вы из тех самых Колонни? — спросила она. Витторио кивнул и поцеловал женщине руку. — Очень приятно. Я была знакома с Софи Колонни… Она замолчала, погрузившись в воспоминания, а Даниэла корила себя за то, что не поинтересовалась у Витторио его родом. — Проходите! — наконец спохватилась Клаудия. — Чай, кофе, лимонад? — Жарко! — сказала Даниэла. — Хотелось бы лимонада. — Конечно. Но, может, вы хотите пообедать? — Нет-нет, мы сыты. Просто лимонад. — Апельсиновый? Грушевый? — У вас есть грушевый лимонад? Я пила его только в детстве, — мечтательно улыбнулась Даниэла. — Ну вот сейчас и вспомнишь свое детство, — ласково проговорила Клаудия. — Да. Воспоминания — вещь приятная, — начала Даниэла издалека, подбираясь к теме семейных тайн. — Тебе еще рано говорить об этом. У тебя все впереди. — А я не люблю, когда так говорят, — возмутилась она. — Молодежь тоже хочет соприкасаться с историей семьи, рода, с тем, что когда-то было пережито… — На кого учишься, Даниэла? Или пока отдыхаешь, присматриваешься к будущей профессии? — Как же, с мамой отдохнешь! Она не даст и дня на безделье. Студентка университета. Специальность — социология. — Да, твоя мама, Валентина, — строгая. Что есть, то есть… Как папа твой за ней долго ухаживал, мы уж думали, что у него терпение иссякнет. Она им вертела как хотела… Мысль о том, что когда-то папа был молодой и мама им «вертела», никак не могла уложиться в голове Даниэлы. Ее строгий папа. Уважаемый банкир… И сходил с ума по маме. Даниэла вздохнула: — Да, мы мало знаем о родителях. — Все знать и не надо. У каждого свои тайны, правильно я говорю, молодой человек? Вам понравилось бы, если девушка взяла и сразу выложила бы все тайны? — Я бы и так их узнал, — улыбнулся Витторио. Даниэла расхохоталась: — Спасибо. Буду иметь в виду, — и тут же осеклась. Прозвучало так, словно она претендует на роль его девушки. Вряд ли это понравится Витторио, он может обидеться. — Прошу, — пригласила хозяйка. — В сад или на террасу с видом на море? Выбирайте. — Лучше терраса, — сказала Даниэла, вопросительно глядя на Витторио. — Я тоже за террасу. Обогнув дом, они вышли на террасу, и Даниэла ахнула не в силах сдержать восторг. Море было так прекрасно, так упоительно, что на глазах Даниэлы невольно выступили слезы. — Клаудия! Это же чудо! — Да, вид — хорош! — согласилась хозяйка. — Спорить не буду. — Я, наверное, старею, в последнее время изъясняюсь как-то туманно, чуть что — в слезливость ударяюсь. — Ничего удивительного. Ты — итальянка, а мы — итальянцы — очень остро чувствуем красоту. И прежде всего красоту земную, преходящую, но вместе с тем и вечную… Клаудия обернулась к Витторио: |