Онлайн книга «Столп огненный»
– Вы должны пригрозить уничтожить город, – произнес Альфонсо. Такого Барни не ожидал. – Что? – Когда власти в Санто-Доминго обвинят меня в том, что я допустил незаконную торговлю, я стану отговариваться тем, что поступил так, желая спасти город, который грозили уничтожить свирепые английские пираты. Барни перевел. – Разумно, – согласился Бэкон. – Мне нужно письмо с угрозами. Бэкон кивнул. Барни нахмурился. Ему нисколько не нравилось письменно признаваться в преступлении. Увы, иного выбора им, как ни крути, не оставили. Дверь открылась, и в комнату вошла та самая девушка в желтом платье. Игнасио покосился на нее совершенно равнодушно. Альфонсо же радостно улыбнулся. Она пересекла комнату с таким видом, будто была членом семьи градоначальника, и поцеловала толстяка в лоб. – Моя племянница Белла, – представил девушку Альфонсо. Барни догадался, что вместо «племянницы» стоило бы сказать «незаконнорожденная дочь». Должно быть, Альфонсо прижил ребенка с какой-нибудь красавицей рабыней. Барни вспомнились слова Эбримы – мол, рабов пользуют все, кто захочет. Белла принесла бутыль, которую поставила на стол, рядом с палками. – Подумала, вам захочется рома, – сказал она по-испански, с выговором образованной женщины, в котором лишь угадывался намек на произношение, для уха Барни непривычное. Искоса посмотрела на Барни, и он вдруг понял, что ее голубые глаза – точно такие же, как у Альфонсо. – На здоровье! Белла вышла, а Альфонсо сказал ей вослед: – Матушка Беллы, упокой Господь ее душу, была той еще штучкой. – Он причмокнул, предаваясь сладким воспоминаниям, потом прибавил: – Советую купить ром Беллы. Лучший на острове. Сами попробуйте. Барни стало легче. Настроение в комнате изменилось. Они перестали быть врагами и сделались гостями. Отец Игнасио достал из буфета три стакана, извлек из бутыли затычку и щедро плеснул рома каждому из троих собеседников. Барни глотнул. Ром и вправду оказался отменным: пряный, но не жгучий, этакого замедленного действия. – Приятно иметь с вами дело, дон Альфонсо, – усмехнулся Бэкон. Альфонсо улыбнулся в ответ. – Сдается мне, вы уже продали восемьдесят рабов. – Ну… – протянул Барни, на ходу придумывая оправдание, – мы не знали о запрете… Альфонсо перебил: – Значит, вы должны мне двести сорок эскудо. Можете рассчитаться прямо сейчас. Бэкон нахмурился. – Я как-то… Альфонсо перебил снова, не дав Барни возможности изобрести подходящий предлог для отказа: – За этих рабов вы получили четыре тысячи эскудо. Барни изумился; он и не подозревал, что Бэкон провернул столь выгодную сделку. Впрочем, шкип всегда предпочитал помалкивать о деньгах. – Неужто вам нечем расплатиться со мною? Припертый к стенке, Бэкон достал увесистый кошель и отсчитал, медленно и старательно, необходимую сумму. Монеты были крупными; такие назывались дублонами, содержали каждая четверть унции золота и потому равнялись достоинством двум эскудо. Лицо шкипера выражало неудовольствие, губы кривились так, словно у него вдруг разболелся живот. Видно, он не ждал, что придется платить столь крупную взятку. Игнасио пересчитал деньги и кивнул Альфонсо. Бэкон поднялся, собираясь уходить. – Пришлите мне письмо с угрозами, прежде чем продавать остальных рабов, – сказал Альфонсо. Бэкон пожал плечами. Барни невольно моргнул. Испанцы высоко ценили вежливость, дурные манеры изрядно их раздражали. Нельзя, чтобы шкипер все испортил своим кислым видом. В конце концов, они ведь на испанской земле, надо соблюдать местные правила. – Благодарим вас, дон Альфонсо, – поспешил вставить Барни. – Вы были очень добры и оказали нам честь своим приглашением. Альфонсо величественно махнул рукой. Игнасио вывел моряков наружу. Барни приободрился, хотя и не мог до конца убедить себя, что все неприятности позади. Мысли постоянно возвращались к Белле. Вот бы увидеться с нею снова! Интересно, она замужем или помолвлена? На вид ей около двадцати – может, и меньше, хотя смуглая кожа всегда молодит. Надо, надо ее разыскать… Выйдя на площадь, Барни сказал шкиперу: – Нам нужен ром. Наш почти весь выпили. Может, купить бочонок-другой у этой девицы, племянницы Альфонсо? Шкипер сразу раскусил его уловку и добродушно хмыкнул: – Ступай уж, жеребчик. Бэкон отправился на «Ястреб», а Барни двинулся к тому дому, из дверей которого Белла поутру выкатывала бочонок. Этот деревянный дом выглядел очень знакомо: точно такой же, только каменный, был у Карлоса Круса в Севилье – с проемом, ведущим во двор, где располагалась мастерская. Ноздри Барни уловили землистый запах черной патоки; ее получали повторным кипячением сахарного тростника и использовали преимущественно для изготовления рома. Запах, судя по всему, исходил от огромных бочек, что выстроились в ряд вдоль двора. Напротив них, по другую сторону, виднелись бочки поменьше и сложенные штабелем пустые бутыли. Двор упирался в рощицу лаймовых деревьев, а посреди двора высились два громадных чана. Один, высотой по грудь мужчине, сбитый из проконопаченных досок, был полон вонючей бурды, которую помешивал большой деревянной лопатой какой-то чернокожий. От бурды несло закваской, и Барни решил, что это чан для брожения. Рядом, над сложенным на земле очагом, висел железный котел, накрытый тяжелой крышкой, из которой торчал длинный носик; темная жидкость капала из этого носика в подставленное ведро. Наверное, в этом котле смесь очищали после брожения. Белла стояла над ведром и принюхивалась. Барни залюбовался ею самой и той сосредоточенностью, с которой девушка работала. Стройная, но не худая, ноги и руки крепкие, привычные к перекатыванию бочонков… Что-то в ее облике напомнило Барни об Эбриме, и, поддавшись внезапному порыву, он обратился к девушке на наречии мандинка: – И би ньядди? – Это означало «Как поживаете?». Белла вздрогнула и резко обернулась. Улыбнулась и затараторила на том же наречии. Барни ответил по-испански: – Простите, на самом деле я знаю всего несколько слов. Научился от приятеля, дома, в Севилье. – Моя мать говорила на этом языке, – сказала Белла, тоже по-испански. – Она умерла. Вы напугали меня. – Простите, – снова извинился Барни. Девушка задумчиво оглядела его с головы до ног. – Мало кто из европейцев дает себе труд выучить хотя бы несколько африканских слов. |