Онлайн книга «Столп огненный»
Имя этого человека было сэр Фрэнсис Трокмортон. – Попался, негодяй! – процедил Нед. 5 – Что бы вы ни задумали, не смейте его арестовывать, – велел Уолсингем. Нед опешил. – Но я полагал, что это и есть наша цель. – Пошевелите мозгами, Нед! Не будет Трокмортона, так появится кто-то еще. Все мы стараемся, как можем, защищая королеву, но однажды кто-то из предателей непременно сумеет нас обмануть. Нед всегда восхищался способностью Уолсингема мыслить на шаг, а то и на два вперед, но сейчас он отказывался понимать своего начальника. – А что нам остается? Только сохранять бдительность. – Давайте займемся вот чем: постараемся добыть доказательства того, что Мария Стюарт намеревается сместить королеву Елизавету с трона. – Думаю, Елизавета согласится применить к Трокмортону пытки, учитывая, что он злоумышлял против короны, а Трокмортон во всем сознается. Но все будут говорить, что его признания недостоверны, ибо вырваны пытками. – Вот именно. А нам нужны неопровержимые доказательства. – Чтобы осудить Марию Стюарт? – Точно. Нед поневоле заинтересовался, но все равно не мог пока сообразить, что замыслил дьявольски изворотливый Уолсингем. – И чего мы этим добьемся? – Хотя бы того, что Мария перестанет пользоваться поддержкой англичан. Все, кроме наиболее ретивых католиков, отвернутся от той, кто хотел свергнуть горячо любимую королеву. – Убийц это не остановит. – Зато лишит их опоры среди наших недовольных. И развяжет руки нам. А мы попросим, чтобы условия содержания Марии в плену ужесточили. Нед кивнул. – Елизавета перестанет беспокоиться по поводу обвинений в жестокости к ее высокородной сестре. Но все же… – Будет еще лучше, если мы докажем, что Мария намеревалась не просто свергнуть Елизавету, но и убить ее. Тут Нед начал осознавать, в каком направлении мыслит Уолсингем, и поразился безжалостности сэра Фрэнсиса. – Вы хотите приговорить Марию к смерти? – Да. По спине пробежал холодок. Казнить государя – разве это не преступление против законов людских и Божьих? – По-моему, королева никогда не одобрит казнь Марии. – Даже если мы докажем, что Мария замышляла ее убить? – Не знаю, – признался Нед. – Я тоже не знаю, – откликнулся Уолсингем. 6 Нед велел следить за Трокмортоном денно и нощно. Афродита наверняка рассказала своему супругу о своем разговоре с Недом, а французский посланник или его помощники должны были предостеречь Трокмортона. Так что, размышлял Уиллард, Трокмортон теперь знает, что корона подозревает о переписке Марии Стюарт с французами. Впрочем, на основании того, что ему известно, предатель вполне может решить, что служба Уолсингема не ведает имени посредника, передающего почту. Людей, следивших за Трокмортоном, меняли дважды в сутки, но все равно существовала опасность того, что он кого-то из них запомнит и узнает. Правда, пока все обходилось. Нед предположил, что Трокмортон непривычен к тайной деятельности и потому попросту не удосужился проверить, следят за ним или нет. Алэн де Гиз из Парижа написал, что Пьер направил Марии Стюарт какое-то очень важное письмо. Это письмо Марии в замок попробует переправить именно Трокмортон. Если арестовать мерзавца с письмом Омана в руках, это будет прямым доказательством его вины. Но Уолсингему требовалась голова не Трокмортона, а Марии. Поэтому Нед решил выждать и посмотреть, передадут ли Трокмортону ответ Марии. Если плененная королева согласится участвовать в заговоре, особенно если это ее согласие будет письменным, Марию тут же предадут суду. Как-то в октябре, покуда Нед с нетерпением ожидал от Трокмортона хоть каких-то действий, на Ситинг-лейн явился придворный по имени Ральф Вентнор и сообщил, что королева желает немедленно видеть Уолсингема и Неда. Причину Вентнор не знал – или не пожелал открыть. Надев плащи, они с Вентнором прогулялись до Тауэра, где ждала лодка: в королевский дворец предстояло плыть по реке. Нед предавался мрачным раздумьям. Подобные срочные вызовы крайне редко сулили хорошие новости. Вдобавок Елизавета всегда отличалась капризностью. Выражаясь поэтически, голубое небо ее одобрения в любой миг могло заволочь черными тучами гнева – и наоборот. В Уайтхолле Вентнор провел их через сторожевую, полную солдат, и приемную, где ожидали придворные, затем свернул в коридор, что вел к личным покоям королевы. Елизавета восседала на резном, покрытом позолотой деревянном стуле. На ней было красно-белое платье с серебристой накидкой; в прорезях рукавов проглядывала алая тафта. Яркий наряд, который больше подошел бы женщине помоложе, не мог скрыть следов воздействия времени. Елизавете совсем недавно исполнилось пятьдесят, и ее лицо, несмотря на все примочки, мази и белила, было лицом пятидесятилетней женщины. Когда она говорила, становились видны неровные, потемневшие зубы, с дырками на местах выпавших. В покоях присутствовал и граф Лестер. Он был ровесником королевы, но сегодня тоже оделся броско, словно богатый щеголь-юнец. Его камзол из светло-голубого шелка был расшит золотом, а кружева украшали ворот и манжеты сорочки. Неду наряд графа показался вычурным и дорогим до нелепости. Лестер почему-то выглядел весьма довольным, и это расстроило Неда. Похоже, граф заранее наслаждался триумфом над Уолсингемом. Нед и Уолсингем поклонились и встали бок о бок. Елизавета заговорила – голосом, студеным, как февральский ветер: – В оксфордской таверне арестовали какого-то типа, который уверял, что направляется в Лондон убить королеву. Вот дьявол, подумалось Неду. Одного все-таки упустили. На ум сразу пришли слова Уолсингема – мол, однажды кто-то, да проскользнет. Граф Лестер прибавил, намеренно растягивая звуки, словно чтобы показать, как его забавляет этот случай: – Арестованный имел при себе пистолет, называл королеву змеей и исчадием ада и твердил, что насадит ее голову на шест. Нет чтобы самой это сказать, Лестеру доверила. Но почему-то несостоявшийся убийца не воспринимался серьезной угрозой. Если он трепал языком направо и налево, неудивительно, что его задержали еще в шестидесяти милях от местопребывания королевы. – За что я вам плачу? – осведомилась Елизавета. – Разве не вы должны меня защищать от подобных людей? Обвинение было несправедливым: она платила своей тайной службе всего семьсот пятьдесят фунтов в год. Этой суммы совершенно не хватало, и Уолсингему постоянно приходилось расходовать личные средства. Но кто сказал, что государи всегда справедливы? |