Онлайн книга «Дорога цариц»
Стучать путники не стали. Один из холопов побежал куда-то вокруг, и вскорости на воротах загрохотали засовы, дрогнули створки. Но еще до того, как сани заехали во двор, оттуда послышался радостный крик: — Папка приехал!!! — и на сани к Малюте одна за другой запрыгнули три девчонки разного возраста, повалили и стали обнимать, дергать за бороду. — Теперь понятно, отчего она такая всклокоченная, — негромко усмехнулся Борис Годунов и спешился, взяв лошадь под уздцы. Ведь въезжать на чужой двор верхом есть проявление полной невоспитанности, каковую вполне могут принять и за оскорбление. — Познакомьтесь с гостем, девочки, — приподнялся на локте боярский сын. — Сие есть боярин Годунов, Борис Федорович. Отрок славный, храбрый и веселый. К государю близок, с царевичем в друзьях. Так что вы к нему присмотритесь. Супруге его будущей голодать уж точно никогда не придется! Три головы в платках резко приподнялись и все разом повернулись к гостю, отчего Боря ощутил себя как-то неуютно. — Теперича, боюсь, уже не близок, — ответил юный стряпчий. — Государь-то, вон, осерчал. Куда подальше с глаз своих отослал. — Разве это осерчал? — хмыкнул Малюта. — Пожурил слегка. Поручение у нас недолгое, через пару месяцев с отчетом ему поклонимся. Коли постараемся, может статься, еще и похвалит. А вы, красотки мои, нешто не ведаете, как гостя надобно встречать? Дочери старшего Скуратова засмеялись, дружно спрыгнули с саней, убежали к дому и скрылись за дверью. Путники въехали на двор, стали распрягать лошадей. Борис тоже расстегнул подпругу своего скакуна, снял седло, переложив на лавку, скинул с конской спины и перебросил через жердину у коновязи потник, дабы проветрился, передал уздечку подошедшему холопу. Малюта Скуратов к этому моменту тоже освободился, разворошив сено и достав из него продолговатый короб из липового лыка. Вестимо, с подарками. Подниматься на крыльцо боярин, однако, не спешил, уважительно пропустив гостя вперед. Царский стряпчий, непривычный к столь уважительному отношению, немного замялся, однако — хочешь не хочешь — поднялся по ступеням, старательно вспоминая правила вежливого поведения воспитанного человека в чужом доме. Между тем в сенях шла отчаянная суета. Хозяйка дома, как назло, никак не поспевала вернуться с заднего двора, гость ужо поднимался по ступеням, его надобно было встречать… Но кому, коли матушка в нетях? — Анька, ты старшая, ты и встречай! — выпихивали сестры высокую статную девицу с густыми бровями и длинным, с горбинкой, носом. — Да вы с ума сошли! — Девица отчаянно пыталась прорваться в дом. — У меня пятно на сарафане! И платок холщовый! Манька пусть идет! Она нарядная! Катька, пусти! Сама выходи! — Манька, держи ее, не пускай! — поймала сестру за юбку девочка лет двенадцати. — Аня, дура, у тебя лента уже в косе! Иди к парню, тебе положено! — Вот, держите! — в сени с полным ковшом вышла дворовая девка. — Сбитень для гостя. — Бери! — Раскрасневшаяся в толкотне Мария перехватила ковш и подала сестре: — Анька, ты старшая! Иди, а то гость хозяйку не увидит! — Он уже наверху, девоньки! — выглянула в щелку Катерина. — А ну бери! — Мария толкнула ковш в сторону старшей сестры, сбитень качнулся, и часть жидкости выплеснулась Анне на сарафан. — Вот же ты дура какая! — охнула та, посмотрела на себя, на сестру и зло прошипела через зубы: — Сама облила, сама теперь и иди! Уставший с дороги гость уже ступил на последнюю ступеньку, когда дверь наконец-то распахнулась, и навстречу стряпчему вышла румяная девчушка ростом с Бориса — голубоглазая, улыбчивая, с алыми губами и маленьким курносым носом. Из-под набивного платка, раскрашенного бутонами роз, проглядывали темные пряди волос, на плечах, поверх синего вышитого сарафана с атласными рукавами, лежала каракулевая душегрейка, из-под которой виднелась тонкая жемчужная нить, в ушах покачивались продолговатые жемчужные капельки. Держа в руках деревянный ковшик, девица степенно поклонилась: — Хорошего тебе дня, боярин Борис! Гость в дом, радость в дом! Вот, испей сбитеня с дороги! Юный стряпчий принял корец, с наслаждением осушил пряное горячее варево. Перевернул ковшик, показывая, что не осталось ни капли, и медленно наклонился вперед. Хозяйка не отклонилась, и по русскому обычаю Борис осторожно поцеловал ее в мягкие пухлые губы со слабым свекольным привкусом. Сердце юноши резко заколотилось в груди, по животу пробежала судорога, в лицо ударила кровь, тело защекотало странным тягучим холодком. Первый поцелуй в жизни… — А ты красивый, боярин, — шепнула девушка. — Я бы за такого и за ссыльного пошла. Она схватила ковшик и стремглав умчалась в дом. — Чего замер? — подтолкнул его в спину Малюта. — Заходи! У меня дома никто не кусается! От растерянности Борис забыл перекреститься на икону над дверью, но сей оплошности хозяева не заметили. Бояре заполнили собою сени, скидывая тулупы и зипуны, прошли дальше в дом. Там, возле горницы, Малюта крепко обнял и расцеловал женщину в темном платке, с землистым морщинистым лицом, кивнул: — Угощай, моя хорошая. Опосля поговорим. Похоже, это была его супруга. Путники прошли в дом, расселись за столом. Девочка в одноцветном платке, сером сарафане из домотканого полотна и в войлочной юбке поставила на стол большой горшок с ярко-желтой пшенкой, в которой покачивалось масляное озерцо. Следом вошла девица в резном костяном кокошнике, прикрытом легким атласным платком, в сарафане из крашеного синего полотна да с бархатными плечами, атласным поясом и волнистой пышной юбкой с бархатными вошвами, водрузила рядом с горшком весомый бочонок, лаковый от налитого сверху воска. Сразу стало ясно, кто здесь дворовая девка, а кто — дочь хозяйская. — Благодарствую, Анечка, — кивнул Малюта, обнажил косарь, коротким сильным ударом оголовья выбил среднюю доску, остальные вынул пальцами, и первым зачерпнул пенистую бражку: — С прибытием, бояре! Девица вышла в соседнюю светелку, и сестры тут же ринулись к ней с вопросами: — Ну как там, что? — Кушают… — с широкой ухмылкой ответила Анна. — Да понятно, что не молятся, — отмахнулась Мария. — Как там молодец приехавший? Как он, о чем сказывает? — О дороге да о лошадях. — И молодец тоже? — вроде как разочаровалась девушка. — А ты думала, Маня, он тебя раз поцеловал и сразу любовью воспылает? Токмо о тебе мыслить и беседовать станет? — хмыкнула старшая сестра и легонько щелкнула девчушку по носу: — Размечталась! Анна пошла дальше, а Мария подобралась к двери, чуть потянула на себя створку и попыталась через узенькую щель рассмотреть сидящих за столом бояр. Первый в ее жизни поцелуй продолжал гореть на губах девушки, путая ее мысли и вызывая в теле странное незнакомое томление. |