Книга Дорога цариц, страница 38. Автор книги Александр Прозоров

Ответом стал переполненный ненавистью взгляд. Услышанная лекция заезжему купцу явно не понравилась.

Четверо знатных гостей перешли в соседний шатер, остановились перед тюками тканей. Несколько из них были развернуты, демонстрируя солидные лоскуты.

— Что скажешь? — повернул голову к спутнику царевич.

— В землях схизматиков хороши токмо вино и каменщики, Федор Иванович, — сразу предупредил стольник. — В остальном разве изредка повезти может.

— Чего же тогда везут? — удивился сын государя.

— Не токмо в качестве ценность. Иногда лучше товар плохой, но дешевый. Коли надобно нечто яркое, но ненадолго сделать. Украсить ради праздника, прикрыть на время ремонта, тут оно и подойдет. — Стольник пощупал край сукна и вдруг спросил: — Сколько?

— Пятнадцать тюк! — встрепенулся купец.

— За одиннадцать возьму все, что есть, — предложил Годунов.

— Мало, — мотнул головой торговец, такой же тощий и бритый, что и в соседнем шатре.

— Увозить сукно южнее Москвы смысла нет, — отвернулся от него стольник. — Коли его вдвое супротив здешнего отдать, то навара никакого. А если дороже, то оно с индийским в цене сравнится. Индийское лучше, покупателей на здешнее не найдешь.

— За четырнадцать отдам! — повысил голос купец.

— Зачем же ты его хотел купить, боярин? — не понял Федор Иванович.

— Пол перед покоями царскими выстелить, — загнул палец Борис Годунов. — Его затаптывать станут быстро, через год все едино менять придется. Так зачем на хорошее тратиться? Стены в людской и сенях обить, в коридорах и подсобках. Там, где взгляд царский не падает, однако опрятность требуется. Ну, и как подбой в опочивальне и покоях использовать. Подбой не вытрется и не сваляется. Зачем переплачивать?

— Тринадцать! — выкрикнул торговец.

— Боря, ты посмотри, какой чудесный бархат! — провела ладонью по синей ткани Мария. — Никогда такого длинного ворса не видела.

— Наш дом уже полностью отделан, любимая, — улыбнулся ей стольник. — А отрез на платье или покрывало здесь не продадут.

— Двенадцать с полтиной! — вздохнул купец.

Борис же перешел к жене, тоже пощупал бархат, выщипнул несколько ворсинок, потянул и порвал крайнюю нить.

— И правда хорошая ткань, добротная, — кивнул стольник. — Вот эту бы я за пятнадцать взял. Всю.

— Но она стоит двадцать два! — взмолился купец.

— А бархат хорошо идет южнее Москвы? — поинтересовался царевич.

— Неплохо, — кивнул Борис. — Эту бы я даже одобрил. Однако не дороже восемнадцати. Иначе не отобьется. Ее ведь еще нужно доставить до Новгорода, нанять ушкуй или ладью, дать задаток команде, оплатить волоки на Мсте и у Волочка, стоянку у Нижнего Новгорода…

— Если возьмете все, отдам за восемнадцать, — смирился купец. — Весь бархат и все сукно.

— За одиннадцать?

— За двенадцать! — упрямо оскалился купец и ощутимо напрягся.

— По рукам! — протянул ему ладонь стольник.

— Damn barbarians! ^[6] — ругнулся торговец, кивнул и вытянул руку в ответ.

— Отлично поторговались! — Царевич весело хлопнул Бориса по плечу, едва они вышли из шатра. — Мне понравилось! Теперь что, поищем свинец?

— Правильная мысль, Федор Иванович, — согласился стольник. — Однако поперва надобно о вывозе уже купленного товара позаботиться. А то как бы за простой корабля платить не пришлось.

— Тогда ты ищи возки, а я посмотрю, где тут еще что продается! — предложил сын государя.

— Как скажешь, Федор Иванович, — кивнул Борис. — Мария, извини, что не зову с собой. Придется много побегать.

Стольник сказал правду. Сперва ему пришлось пройтись по рядам возничих, сговариваясь о работе и указывая, куда надобно подъехать за грузом. Телег же для опустошения трюмов морского ушкуя потребовалось целых сто сорок штук. Решив этот вопрос, Годунов поспешил в крепость, обороняющую подступы к порогам, вошел на подворье воеводы.

Бориса Федоровича тут знали, пропустили в хозяйские покои без лишних вопросов, и вскоре молодой царедворец крепко обнял курносого и низкорослого, совершенно безбородого боярина, одетого в шелковую рубаху и опоясанного простым ремнем.

Знатность и богатство человека, носящего настоящий китайский шелк, не нуждалась в лишних подтверждениях.

— Я пришел к тебе ненадолго, Игорь Дмитриевич, — наконец разжал свои объятия стольник. — Мне нужна твоя помощь. Вернее, мне нужен кто-то из твоих лучших доверенных приказчиков. Ты ведь, я полагаю, опять готовишь новый торговый караван? Возьми в него еще одну ладью.

— Ты хочешь вложиться в мое товарищество? — явно удивился воевода. — Почему, дружище? Ведь всегда отказывался!

— Со мною царевич Федор Иванович, — отступил на два шага стольник. — Ему захотелось поиграть в купца. Где-то раздобыл изрядный кошель серебра и тратит без жалости. Он уже взял для торгового дела сотню возков бархата, а теперь ищет медные слитки. Мы ведь не желаем, чтобы сын Ивана Васильевича прогорел на первом же деле?

— Хочешь сказать, друг мой, никакого прибытка мне мои старания не принесут? — сразу сделал правильный вывод воевода.

— Разве строительство дворца приносит мало дохода, Игорь Дмитриевич? — склонил голову набок царский стольник. — Разве мало еще принесет? Полагаю, доброе отношение царевича и его хорошее настроение стоят куда больше горсти серебра. Мы станем первыми людьми, о которых будет вспоминать будущий Суздальский князь при желании что-то купить, продать или построить.

— Вестимо, ты прав, дружище, — после недолгого размышления кивнул воевода. — Пожалев сегодня копейку, как бы рубля будущего не лишиться. Будь по-твоему, велю приказчику о твоих товарах порадеть. Вернешься в Новгород, он к тебе подойдет. Ты токмо это… На свинец сильно не налегай. Лучше серу берите, зелье ныне на юге в цене. Но не дороже трех алтын за две бочки! Ну и, само собой, вина можно закупить. Вино нигде и никогда не залеживается.

— Как скажешь, Игорь Дмитриевич! Тогда я к царевичу побежал. А то как бы без меня серебро на глупости не спустил!

Однако опасения стольника оказались напрасны. Сын государя всея Руси надолго задержался в ювелирной лавке с непривычными украшениями: золотые ожерелья, фибулы и браслеты, кулоны и серьги из драгоценных камней — все это имело меховую оторочку. Даже перстни! В широких же оплечьях и нарукавниках меха и вовсе оказались главной частью украшений, служа драгоценной основой для самоцветов.

— Ты посмотри, Борис, какая красота! — увидев Годунова, подозвал его царевич. — Какой изысканный вкус!

— Ты прав, Федор Иванович, — согласился стольник. — Жаль, что это не иноземный товар, а наш, русский. Его отправлять к Москве бесполезно. Проще взять прямо там. Давай поищем более доходное добро?