Онлайн книга «Курс на прорыв»
С самолётом должны были прибыть офицеры-сопровождающие из особого отдела флота. Об этом обговорили ещё вчера по спецсвязи. Судя по мельканию лиц в пилотской и особенно штурманской кабине, любопытных там хватало. Тем более есть на что посмотреть. Терентьев непроизвольно скривился – побитый крейсер, что ни говори – вверенный ему корабль, как укор… что «пропустил удар», не сохранил. «Дырки в борту – они вот! А всё там потопленное нами, его же не видно… Неприятное чувство битого мальчика». Появился Скопин – выхлебанная за ночь в подмогу печени вода, наконец возвращалась благодарными о́рганами, запустив процесс круговорота воды в природе человека. Старпом каждые пять минут бегал в туалет [45]. Стоял рядом с командиром, стараясь дышать в сторону. Терентьев делал вид, что не замечает полубодунячее состояние помощника. С пониманием! Знал, что вчера после вахты, как начали, так затянули процесс допоздна – отмечали чудесное возвращение «вертушки» Харебова. Терентьев и сам заглянул «на вечеринку». Потому что одно дело сухой рапорт и другое – «вспрыснутый» подробный рассказ. Интересно же! Тем более летёха-оператор успел растрепать, и слухи про амурные подвиги расползлись по всему кораблю. Прознал, где собрались, и неожиданно нагрянул с деланой командирской суровостью. В каюте компашка немногочисленная, но проверенная: виновники торжества – экипаж «камова», старпом и кап-три Виктор Алексеевич главный штурман. – Ну, и чего вы прижухли, что я, не понимаю?.. Вот значит как? Собрались тут втихаря от командира, не зовут, не приглашают, чуть ли к не чёрту посылают… Оглядел, что всё солидно – бутылочка из аргентинских презентов, не «шило», а значит, до дурного не дойдёт. И даже сам принёс, выставив из своих запасов. Харебов, глядя на такое роскошество, извлёк кожаный кофр, по виду явно не местного происхождения. – О-о! – Летёха, казалось, узнал. – Это ж из арсенала кэпа с яхты! Майор приоткрыл, доставая из чрева пузырь вискаря: – Это ты лопух, не успел прихватить у американок выпивку, а я с запасом. – Погодь, погодь! – возмутился Скопин. – Что значит «из арсеналов»? – Да тут пистоль этого американского непримиримого кэпа… – Харебов отвалил крышку чемоданчика, выставляя напоказ здоровенный «ствол», уложенный в специальную выемку. – Ух ты! Штукенция! – Штурман потянул жадные до стреляющего руки. – Не заряжен? – Кольт?! – Стянул? – Да впопыхах, – совершенно не рефлексируя, ответил майор, – тем более он сам мудак. Поделом! – Вот человек, – восхищаясь, выдал Скопин, – до всего, что плохо лежит… дотянется! Я всегда говорил, что там, где есть место подвигу, непременно найдётся уголок для преступления. Так и чего мы… трудоголики, ещё и не тяпнули?! Наливай! А дальше, как известно: попеременно – стопки, закусь, разговоры, расспросы, комментарии, с «а ты?», «а она?», «а дальше?», с непременным скопинским полустишьем: «Если баба не стонет, то она того не сто́ит!» И ещё налили, и ещё… четвёртую или пятую, и вроде опять за баб-с! Снова тост старпома, наоблизывавшегося на чужие успехи на любовном фронте: – Пьянка и сама по себе неплохо, но без женщины – осадок неполноценного времяпровождения! Бли-и-ин! Ребята, завидую белой завистью! Ты мне скажи, Андрюха! Ты спустил своих борзы́х прямо в неё??? – Ну да… я… – Что ж ты наделал?! – Театрально-горестно всплеснул руками Скопин, чуть не расплескав… И указал на грудь Харебову, где под расхристанной рубашкой синела наколка. – Прикинь, у неё теперь родится ребёнок с татушкой «Афганистан-87» и с «двадцать четвёркой – крокодилом» в полный профиль! [46] Заржали не сразу, не сразу воткнувшись в прикол. А штурман почти по-отечески покивал: – А что, подкинул ты осетино-славянской кровушки на чужой континент. И… и-ы-ышо по одной!!! Трёп, трёп и сквозь трёп – серьёзное командирское: – Вы абсолютно правильно поступили! В плен вам, сам понимаешь, с багажом знаний… – Как у нас вообще эрпэгэха оказалась на борту? – Да это я подсуетился, – вальяжный Скопин, – на «фернет» у морпехов выменял. Чё пялитесь? Чё пялитесь? Чуйка у меня была… Что, не пригодилось??? То-то!!! И час-то всего прошёл, а Терентьев засобирался, кивая на недопитое: – Ну, вы – общество ОБСЗЗ! [47] Без фанатизма мне! А то знаете… всякая борьба с зелёным змием закончилась неизбежной расплатой – бодуном. – Обижаешь, команди-и-ир! Это Скопин уже сменился, а мы подвахтенные… – заговорил о себе на «вы» штурман, что сразу выдавало его эйфорическое состояние. – Нам заступать через четыре часа… – Ну-ну, – Терентьев отнекался от «на посошок», силился изобразить строгость, но не мог. Уж больно душевно ребята сидели. Однако покидать эту шайку-лейку было необходимо – назавтра многое запланировано. И именно с утра. * * * – Что там ночью за бардак был? – Дык… – Скопин, и без того припухший, припух ещё больше. Командир махнул рукой, дескать, я не про пьянку: – Вахта в радиорубке всю ночь «гоняла» по эскадре шлягеры из двухтысячных. – И чё? – Так не попсу, где всякие «чмоки-чмоки». И даже не шансон… У них в репертуаре всякие «Наутилусы» постперестроечные, «ДДТ», да «Крематории»… С флагмана уже беспокоили! На «Минске» связисты ушлые – оказывается, накатали передачи на магнитофон. Мало того что тамошние особисты попеняли на секретность… Короче, футурошок у них. Так ещё и замполит нашёл какую-то антисоветчину диссидентскую. – А я что? – Так говорят, вас с Харебовым вчера у связистов видели!!! Ди-джеи, мля… – Не-е! Мы не-е… Мы за спиртом просто… – Знаю! А то б я вам… * * * Наконец там, в штабах, на аэродромах и в небесах срослось. Эскорт, заправщики вылетели, пришло «радио» о времени подлёта, месте встречи. Пошла движуха – засуетились. С амфибии попросили подать катер. На мостик вышел позёвывающий штурман, но уже гладко выбритый, при параде. – О! А ты чего вырядился и вскочил ни свет ни заря? – удивился старпом. |