Онлайн книга «Три дня до небытия»
– Вы – мой отец? – Да, я. Твоя бабушка… моя мать… послушай, парень… она сказала, мне лучше… сказала, что для всех будет лучше, если я уйду. Тогда, в 55-м. Теперь она умерла и не сможет больше меня шантажировать. Я мог бы убить ее и остаться – может, так и надо было, но как убить собственную мать? – Ты убил мою мать. Старик выдохнул сквозь стиснутые зубы. – Черт возьми, мальчик, разве я знал? Я высылал твоей бабке деньги, чтобы она передавала Веронике. И письма. Думаю, твоя бабка оставляла деньги себе, а письма выбрасывала. На нее похоже. – Ты оставил с ней своих детей. – А ты бы предпочел приемную семью? Разве Грамотейка плохо о вас заботилась? Не забывай, она не предвидела, что Вероника покончит с собой. Фрэнку захотелось рассказать этому старику о пьяных, безнадежных последних днях Вероники – и захотелось, очень захотелось выслушать его ответ, но здесь, на улице, было не место. Вместо этого он спросил: – Кем был отец Грамотейки? Как на самом деле звали Просперо? Старик покачал седой головой. – Тебя это не касается, мальчик. Пусть будет Проспер О. – Альберт Эйнштейн, – подсказала из тени за приоткрытой калиткой Дафна. – Даф! – прикрикнул испуганный Маррити, шагнув к ней, – Тебе здесь нечего делать. Это… – Твой отец, – закончила за него Дафна. Она была еще в пижаме, стояла на гравии босыми ногами. – Ты представил себе Альберта Эйнштейна, скажешь, нет, пап? Старого ученого со всклокоченными волосами. Она вышла за ворота в холодный косой луч и, подойдя к отцу, взяла его за руку. – Почему Грамотейка вас шантажировала? – обратилась она к старику. – Даф, – взмолился Маррити, – мы ведь не знаем, кто этот человек. Иди, подожди меня в доме! – Хорошо. Но он наверняка твой отец – очень на тебя похож. Дафна выпустила руку Фрэнка и, миновав ворота, побежала обратно, вверх по дорожке. Маррити невольно покосился в сторону человека за рулем, хотя по его взгляду тот мог заметить, что Фрэнку замечание Дафны не польстило. Однако его отец сидел, зажмурив глаза и нахмурившись, словно у него вдруг схватило живот. – Ты в порядке? – окликнул его Маррити. Старик открыл глаза и промокнул их рукавом нейлоновой куртки. Потом глубоко вдохнул и выдохнул. – Надеюсь, надеюсь. Что она сказала? – Сказала, что ты на меня похож. – Подбородок Маррити, – сказал его отец с горькой улыбкой, – и в глазах, мне кажется, что-то есть, и в переносице. Посмотри на фотографии Эйнштейна тридцатых годов. – Я думал, мы ирландцы. – Мой отец, может, и был – или кем там Фердинанд приходился Миранде, моей матери. А вот звали его не Маррити – это девичья фамилия твоей бабки, только она добавила второе «р», чтобы звучало по-ирландски. Фамилия венгерская, сербского происхождения. Кажется, я не первый никудышный отец в нашей семье. Правда, у меня – я в этом абсолютно уверен – не было выбора. – Он открыл и снова закрыл рот, а потом добавил: – Мне жаль. Не могу выразить, как мне жаль. Маррити ответил колкой улыбкой. – Может, и жаль. Только жалостью уже не поможешь. Помолчав, его отец кивнул. – Наверно, не поможешь. Пустишь меня в дом? Маррити даже удивился. – Нет, конечно! Можем как-нибудь встретиться – оставь мне свой телефон. Между прочим, отсюда тебе лучше уйти пешком, я запомнил номер машины и намерен сообщить об угоне. – Пустишь меня? – повторил старик. – Вчера умерла моя мать… твоя бабушка. Маррити насупился. Ему не хотелось бы задавать больные вопросы при Дафне, но, может быть, для начала они смогут обойтись и без больных вопросов. А если прогнать старика сейчас, он может больше и не вернуться, и ему будет нестерпимо больно – опять. Маррити тяжело вздохнул. – Конечно, ты можешь зайти. Но обещай мне, что как только я скажу, что тебе пора, ты не будешь устраивать сцен и просто уйдешь. – Согласен. Берт Малк, пригнувшись под откинутой крышкой капота арендованного «Форда LTD» на противоположной стороне улицы через несколько домов, не рискнул выпрямиться, чтобы взглянуть вслед Маррити и старику из зеленого универсала; впрочем, он заметил, что старик хромает, и логично предположил, что идут они в дом к Маррити. Девочку, выбежавшую из дома в пижаме и после короткого разговора вернувшуюся обратно, Малк успел рассмотреть. Он положил на радиатор ящик с инструментами и сделал вид, что возится с клеммами на аккумуляторной батарее. Малк простоял так уже десять минут, то склоняясь над мотором, то садясь за руль, словно пытаясь завести машину. Вскоре придется уехать. Поселок располагался за пределами Сан-Бернардино: здесь не было ни светофоров, ни тротуаров. Малк стоял на клочке травы, примятой и изрытой колесами. В доме, перед которым он припарковался, окна и дверь были забиты фанерой, а на дорожке громоздился коричневый мусорный бак едва ли не больше самого дома. С восточного конца улицы к нему медленно приближался синий BMW. Малк склонился над аккумулятором, словно высматривая на устройстве ржавчину. BMW проехал мимо, моргнул тормозными огнями у дома Маррити, но миновал и его. В заднем окне тускло отражался солнечный свет. Машина притормозила у знака остановки на западном конце квартала и свернула направо. С бесстрастным лицом он принялся швырять инструменты обратно в ящик. Пора убираться, подумал он. Женщину, сидевшую рядом с водителем, он четыре минуты назад видел на пассажирском месте в «Хонде Прелюд», медленно проехавшей, между прочим, в том же направлении, с востока на запад. Он взял себе на заметку: волосы темные, до плеч, стройная, за тридцать, в темных очках и голубой блузке с короткими рукавами. Настоящая пцаца [7], подумал он, красотка-брюнетка. Оба раза, проезжая, она смотрела прямо перед собой, не оборачиваясь на дом Маррити, и вполне могла сойти за местную жительницу, если бы не оказалась два раза подряд в разных машинах с разными шоферами. Малк защелкнул ящик с инструментами и убрал рычаг, поддерживающий капот. Пора было убираться. – Я помню эти пожары, – сказал Маррити-отец, глядя поверх крыши на белое небо на севере. – Нежно высокую синюю урну небо наполнит огнем, – проговорил Маррити, вольно цитируя Эмерсона. Он спешил в дом и злился, что приходится поджидать хромающего отца. Фрэнк уже открывал кухонную дверь, когда отец кивнул на валявшийся на траве видеомагнитофон. – А вот это мне незнакомо, – сказал он. – Сгорел, – коротко пояснил Маррити. – Вероятно, что-то с проводкой. |