Книга Мифы об эволюции человека, страница 35 – Александр Соколов

Да что там обезьяны!

Другая потрясающая история — «ключица ископаемой обезьяны» из Ливии, найденная в 1979 г., а в итоге оказавшаяся… ребром дельфина. Ошибку распознал выдающийся палеоантрополог Тим Уайт ^{97}.

Во-вторых, у ископаемых существ сочетание признаков запросто могло быть иным, нежели у их современных родственников. Порой — причудливым и непривычным.

Помните, как ученые мужи не хотели признавать питекантропа? Ну не может — считали они — такой примитивный череп принадлежать обладателю столь современной бедренной кости! Скепсис был сломлен только после новых находок, подтвердивших, что такое сочетание возможно и даже обычно для древних гоминид. Мы восхищаемся самоотверженностью Дюбуа, бросившего вызов консерваторам, и корим ученых прошлого за их косность, однако в консерватизме научного сообщества есть несомненный плюс. Чтобы пробить «стену недоверия», первооткрыватели вынуждены искать самые убедительные, самые надежные подтверждения своих идей. А в результате — совершенствовать методы анализа находок, даже фрагментарных.

^{Рис. 33. Сверху вниз: ключица современного человека; «ключица», а на самом деле ребро дельфина из Сахаби; ключица шимпанзе}

Лучшая защита от ошибок — осторожность и скептицизм научного сообщества. Так что ответ мифу о «химерах из разрозненных костей» таков: в XXI в. мало химеру собрать, нужно еще убедить сотни ученых-скептиков по всему миру. Ведь в случае, если ошибка обнаружится, никто из оппонентов не пощадит горе-ученого.

Уже десять лет спорят о реальности хоббитов с острова Флорес. До сих пор слышны голоса противников, считающих, что маленький человечек — не новый, неизвестный науке вид Homo, а просто больной сапиенс. Скептики — авторитетные ученые — в качестве доводов задействовали весь спектр патологий, приводящих к сходным особенностям скелета: всевозможные варианты микроцефалии, синдром Ларона с мутацией гена инсулиноподобного фактора роста I, микрогирию, недостаточное развитие гипофиза, эндемический кретинизм, синдром Маевского II типа; наконец, синдром Дауна ^{98}… На тему загадочного хоббита опубликовано более 100 статей; позиции сторонников «болезненной версии» постепенно слабеют, но они не собираются складывать оружие.

Да, чем сенсационней находка — тем более жесткую проверку она должна выдержать.

Так как же быть с найденной «грудой разрозненных костей»? Цель антрополога — отнюдь не собирать из этих костей «нечто». Задача — разобраться, докопаться до истины. Если говорить более конкретно, то антрополог:

• постарается понять, что это за кости, к какому виду (видам) они относятся;

• рассортирует их по разным особям;

• определит пол, возраст каждой особи;

• измерит и опишет особенности, в том числе патологии;

• при необходимости подключит других специалистов — генетиков, приматологов, палеопатологов и т. д.

Вы спросите: а как по набору костей, найденному при раскопках, вычисляют количество особей?

Например, так. Останки австралопитека Люси определили как кости одного скелета, поскольку кости:

• принадлежат человекообразному существу;

• подходят друг к другу по размеру;

• имеют сходную сохранность;

• явно одного биологического возраста (взрослая особь);

• найдены в непосредственной близости друг от друга;

• не дублируются! Например, встречается только одна правая плечевая и одна левая плечевая, одна правая и одна левая локтевая, один крестец и т. д. Если смешать два разных скелета, такой картины не получится. По теории вероятности в «миксе» обязательно окажутся дубли: скажем, две левые плечевые или два крестца.

Резюме

Миф: Из груды разрозненных костей можно собрать что угодно — хоть человека, хоть обезьяну…

Опровержение: Скелеты из найденных костей антропологи собирают не как попало, а в соответствии с накопленными наукой обширными знаниями о строении позвоночных. Эти знания доступны любому неленивому желающему умеющему читать. В сложных, спорных случаях оценка открытию дается всем научным сообществом; порой окончательное решение выносится в результате многолетних дискуссий между лучшими специалистами планеты. Это — надежная защита от ошибок и мистификаций.

Вы наверняка встречали такого Глеба или, по крайней мере, видели на телеэкране. До боли знакомый образ! Отсутствие хорошего образования, зато широкая, но неглубокая начитанность — и непреодолимое желание спорить, поучать и «ставить на место»…

Не страшно, если в знаниях есть пробел. Этим могут грешить даже маститые ученые, ведь все знать невозможно! Дело поправимое. Самое скверное — когда человек не понимает, что знания нужны. Когда невдомек, что, прежде чем самоуверенно рассуждать и спорить, неплохо бы ими обзавестись. Невозможно, лениво «кликая» по ссылкам, наскоком «превзойти все науки». Если человек с детства не приучен думать, такой «интеллектуальный лентяй» с радостью поглощает любые суррогаты, оставаясь в полном неведении: как работает наука, на основании чего ученые делают свои выводы, откуда берется знание; как гипотезы превращаются в факты.