Онлайн книга «Незримого начала тень»
Согласно этикету, поборов страх, пришлось отчеканить, что рада его обществу. Лицо Генриха выражало всяческое благодушие. — Прошу вас, не бойтесь меня, — произнес он с улыбкой, — я не из тех, кто возненавидит любого, кто отличается от остальных… — Весьма благородное качество! — ответила я, скрывая удивление. — Вам одиноко, — произнес Генрих, в его тоне не было жалости, лишь понимание, — могу порадоваться, что у вас есть любящая семья… Его голос и улыбка действовали успокаивающе. — Благодарю, — кратко ответила я, смущаясь от внезапной заботы. — Не хочу быть навязчивым, но вам стоит вернуться в зал, — произнес Генрих, — солнце скоро скроется, и быстро похолодает… Он был прав, солнце уже почти скрылось за деревьями, потянуло прохладой. Поблагодарив за заботу, я поспешила в ресторацию в сопровождении нового знакомого. — Ничего не бойтесь, — шепнул он мне, — страх ваш враг, мадемуазель. В ресторации только что начались танцы. Не успела ступить в зал, как меня пригласили. Бальная книжка [18] всегда заполняется быстро. Отказывать любезному кавалеру слишком трудно. — Милая Аликс, — сказала мне Ольга в этот день, — прошу тебя, не заполняй всю книжечку, оставь пару танцев для того, кто, действительно, придется по нраву… Во взоре сестры мелькнуло лукавство, но послушалась. На второй танец меня пригласил князь Долгоруков. В ответ на приглашение прозвучал тихи лепет: — Простите, но у меня нет ни одного свободного танца. — Аликс, ты забыла, этот танец у тебя свободный! — воскликнула Ольга, на такой тон я не посмела возразить. — Князь, прошу простить мою сестру, она столь невнимательна… Глубоко вздохнув, я не знала, благодарить сестру или злиться… Мы с князем пустились в вальс… После танца князь расстроено сказал Константину. — Барышня воротит от меня лицо, неужто я столь неприятен, — сокрушался он. На сей раз меня бросило в холод. — Эх, Аликс, когда же ты научишься говорить? — добродушно пожурила меня Ольга. Я промолчала, отведя взор. — Ладно, милая, не вздумай беспокоиться, воспитанная барышня не должна сразу дарить надежду поклоннику! Пусть немного потомиться… Но лишь немного, иначе перебежит в стан более сговорчивой особы… Ох уж эта невыносимая светская премудрость! Танцевать я люблю. Удивительно, но в танце с людьми, которые мне безразличны, чувствую себя более увереннее, просто наслаждаясь танцем. Кружась в очередном вальсе, я вдруг заметила, что Генрих наблюдает за мною. В его взгляде был интерес, но не внимание поклонника и не любопытство мистика. Похоже, Константин заметил заинтересованность Генриха к моей персоне и направился к нему. Как бы хотелось услышать их беседу! Из журнала Константина Вербина Брат Генрих произвел на меня особое впечатление. Признаюсь, встретив столь любезного и веселого проповедника новомодных религиозных идей, я остался очень удивлен. Предо мною предстал человек располагающий к себе и вызывающий только благоприятные чувства. Также мне показалось странным его внимание к Аликс. Разумеется, не удивило бы, кидай он на мистическую барышню взоры полные ненависти, но в его взглядах читалось явное нескрываемое любопытство и… жалость. Да, весьма занятно, но брат Генрих смотрел на Аликс с неким сочувствием. Не дожидаясь, когда нас представят, я сам направился к брату Генриху, дабы завести знакомство, имея все основания рассчитывать на доброжелательный ответ. — Весьма рад встрече! — произнес Генрих, когда мы обменялись сухими фразами, с которых незнакомые люди начинают беседу. — Я слыхал, вы весьма удачливый сыщик… Он четко сделал ударение на слове «удачливый». Я решил не возражать, что в деле сыщика одна удача не поможет, куда важнее умение мыслить и действовать. — Любопытно, что привело вас в наши далекие края? — поинтересовался я. — Хотелось лицезреть рай на земле, — ответил Генрих вкрадчивым голосом, вновь улыбнувшись своею мягкой улыбкой. — Мне приходилось слышать, что вы проповедуете некие религиозные взгляды, — перешел я к интересующему меня делу. — Совершенно верно, — ответил проповедник. — Было бы очень интересно послушать ваши рассуждения, — я старался придать своему тону наибольшую благожелательность и интерес. — Право, очень жаль, но это не представляется возможным, — ответил Генрих, его тон вдруг обрел строгость. — Позвольте узнать, почему? — я оказался крайне удивлен. — Беседы о святых делах возможны лишь с учениками на тайных собраниях… Простите, но вы не готовы стать моим учеником… — Весьма интересно, кто заслуживает вашего внимания? — поинтересовался я, всячески стараясь скрыть иронию в голосе. — Только тот, кто готов отвергнуть себя, предоставив свой разум пастору, — ответил Генрих, вновь одарив меня улыбкой, которая в свете сказанных слов выглядела жуткой. — Пастору? Вы говорите о себе? — мой голос прозвучал насмешливо. Генрих кивнул. — Прошу меня извинить, но вы не готовы внимать истине, — произнес он, — надеюсь, со временем ваше сердце смягчиться… — Не уверен, — задумчиво ответил я. На сей раз сочувственный взгляд пастора был адресован мне. — Вы несчастный человек, Вербин, которому никогда не познать правды, — произнес он печально. Мне присуще достаточно благоразумия, дабы не затевать бесполезный спор. — Придется существовать в неведении, — ответил я. Ответ оказался неожиданным для брата Генриха, на мгновение на его спокойном лице отобразилась тень удивления, тут же скрытая под сладкой улыбкой. Оставив странную философию без ответа, проповедник удалился. — Я представляла его совсем иначе! — шепнула мне Ольга. — Выходит, брат Генрих личность гораздо более безжалостная, чем мы думали. — Прости, я не понимаю… — супруга растерялась. — Злодей, прячущийся под маской доброжелательности, гораздо опаснее, — пояснил я, — самые жестокие преступления совершались с умиротворяющей улыбкой на устах… Ольга вздрогнула. — Не могу понять… ведь он глядел на Аликс с такой добротой и пониманием… Она рассказала, что Генрих был с ней очень мил при беседе в парке… — Именно эта доброта вызывает беспокойство, — задумался я. |