Книга Констанция. Книга четвертая, страница 66. Автор книги Жюльетта Бенцони

На глазах короля появились две большие слезинки. Констанция ладонью смахнула их и улыбнулась.

— Поздно. Как поздно. Но ничего не поделаешь, Витторио. Ты победил, дорогой. Я смогла полюбить тебя. Смогла. — Но почему сейчас?.. Только сейчас?.. — каким-то совершенно незнакомым голосом сказал король, не глядя на Констанцию.

— Не знаю, дорогой. Так получилось… Я все время боролась сама с собой. А теперь любовь меня победила, и я признаюсь тебе в этом, хотя понимаю, что это мое поражение.

— Но почему, Констанция, не раньше, а сейчас, когда я беспомощен, прикован вот к этому ужасному сооружению?! Почему сейчас?!

— Не знаю, Витторио. Это неведомо никому, кроме… — Констанция приподняла голову, показав глазами в потолок.

Боже мой, почему только сейчас?!

Констанция встала перед королем и приблизила свое лицо к лицу короля.

— Я люблю тебя, — повторила она.

— Слишком поздно, Констанция, для этих слов. Мы потеряли свое время, оно как песок сквозь пальцы просочилось, не оставив следа.

— Нет, Витторио, я люблю тебя.

— Ни к чему эти слова, Констанция. У нас было с тобой время, много было времени, и мы не смогли им воспользоваться. А сейчас поздно…

Король качнулся, показывая свое бедственное положение. Сооружение заскрипело и дрогнуло, Констанция едва могла удержать его.

— Ты считаешь, что мы не могли воспользоваться тем временем?

— Да, — бросил король.

— Но почему же тогда я так тебя боялась?

Мы все боимся боли. И ты, Констанция, боялась ее.

— Боли? — женщина задумалась, — Да, наверное, и боли тоже. Но скорее всего, я боялась чего-то другого.

— Чего же?

— Не знаю, наверное, я боялась потерять себя. Боялась преступить через свою гордость, боялась отказаться от себя, чтобы принадлежать тебе, чтобы любить тебя.

— А теперь?

— Теперь я уже ничего не боюсь. Я все потеряла, кроме любви.

— Знаешь, дорогая, в жизни многое происходит лишь потому, что мы боимся боли.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что я знаю, что такое боль. Потому что только сейчас я понял это, испив до дна всю чашу. Только сейчас я научился принимать боль.

— Боже, как я жалею тебя, Витторио. Жалею и люблю. Констанция потянулась, чтобы поцеловать короля. Но он отрицательно качнул головой.

— Нет-нет, не надо. Уже поздно. Этот поцелуй ничего не изменит. Ничего, ровным счетом.

— Я люблю тебя, — в который раз повторила Констанция.

— Не говори об этом.

— АО чем я должна говорить?

— Твой сын Мишель здесь. Ты должна спасти его. Ты должна уехать, забрать его и бежать из Пьемонта.

— Куда? Куда я могу убежать от своей любви?! — воскликнула Констанция.

— Уезжай во Францию. И как можно скорее. Я уже не смогу защитить ни тебя, ни твоего сына, Констанция.

— Я люблю тебя, король, и не брошу тебя такого, — Констанция прикоснулась рукой к сооружению.

— Оставь. Спасайся.

— Но ты же, Витторио, не оставил меня тогда…

— Да, — король кивнул головой, — но там была другая ситуация. Я любил тебя, Констанция, и не мог бросить.

И я люблю тебя, Витторио, и останусь с тобой до конца.

— Не надо. Ты причинишь мне боль, ты причинишь боль себе и своему сыну. Лучше уезжай, Констанция. Убегай, пока не поздно, пока я еще как-то владею ситуацией и могу хоть немного защитить вас. Я прошу тебя, Констанция, умоляю, уезжай, хотя говорить эти слова мне тяжелее, чем признать себя мертвым. Я страстно желаю, чтобы ты была рядом, подле меня, но я понимаю, что из этого получится. Поэтому заклинаю тебя, уезжай. Бери своего сына и уезжай.

— Витторио, что ты говоришь? Одумайся. Ты не бросил меня в самый тяжелый момент моей жизни. Ты был рядом, ухаживал за мной. Помнишь? Как ты снимал и накладывал повязки, как смазывал мое зудящее тело? Помнишь, как ты заботился обо мне, носил на руках, как ребенка, в ванную и в постель? Помнишь, как ты привязывал меня к спинке кровати, чтобы я не чесалась? Помнишь?! — страстно спрашивала Констанция, заглядывая в глаза короля.

Он скорбно улыбался. Из уголка его рта темной струйкой медленно сочилась кровь.

— Да, я все помню. И не жалею о том, что поступил именно так.

— Витторио, дорогой мой, любимый, — Констанция прикасалась рукой к щеке короля, — я люблю тебя и только сейчас я могу тебе в этом признаться.

— Если ты не уедешь, Констанция, мне будет хуже, намного хуже. Тогда вся моя жизнь превратится в нестерпимую пытку. Лучше уезжай. Я не хочу подвергать и твою жизнь опасности. Констанция обняла короля, прижалась к его груди. Король беспомощно дернул руками, пытаясь оттолкнуть женщину.

— Иди, иди. Не мучай меня и себя.

В одном из боковых залов королевского дворца в Турине наследник, четырнадцатилетний Витторио, глядя в лицо маркизу Лоренцетти, говорил:

— Маркиз, с этим пора кончать. Король должен умереть. И чем скорее это произойдет, тем будет лучше для всех нас.

— Да, ваше высочество, — шептал маркиз, — я понимаю, о чем вы говорите.

— Маркиз, возьмите людей и свершите то, что следует. Надо избавить королевство от моего отца. Как

Можно скорее. Ведь опять вернулась эта женщина, она начнет управлять королем и тогда грянет новая беда.

— Да, ваше высочество, — низко склонив голову, отвечал маркиз Лоренцетти, поглаживая рукоять кинжала. — Я вас понимаю и буду поддерживать во всем.

— Я рад, маркиз, — гордо вскинув голову, сказал четырнадцатилетний наследник, — я знал, что смогу положиться во всем на вас.

— Не беспокойтесь, я все устрою. Прямо сейчас.

— У вас есть верные люди, маркиз?

— Конечно, ваше высочество. Есть несколько офицеров, которые выполнят то, что надо.

— Тогда действуйте, маркиз.

Наследник быстро вышел из зала, оставив маркиза Лоренцетти. Тот подошел к разбитому окну, из которого дул пронзительный ветер, и долго смотрел во двор, по которому расхаживали солдаты.

«Да, с королем Витторио надо кончать. Иначе наше королевство вновь будет разорено… Эта женщина, конечно, прекрасна, и, вообще-то, ни в чем не виновата. Но убрав короля, я помогу наследнику занять престол и буду близок к монарху… Но боже, как ужасно! Как не хочется лишать жизни Витторио. Ведь он и так наказан богом за свою любовь, за свое безумство».

Завидев во дворе офицеров, маркиз крикнул: