Онлайн книга «Танец с дьяволом»
Теперь она понимала, что с ним происходит. Понимала его грубость, озлобленность, недоверие к ней. Его бесконечное одиночество. Но нет, поправила она себя. На самом деле она его не понимает — и никогда не поймет. С детства ее окружала любящая семья. Никто никогда не осмелился бы обращаться с ней так, как обращались с Зареком. Мать и сестры защищали ее от жестокости окружающего мира, и, даже раздражаясь на это, даже пытаясь вырваться из-под их опеки, Астрид не переставала ощущать поддержку родных. Для Зарека это было недоступно. Он никогда не знал семейного тепла. Его одиночество — неизмеримо глубже и страшнее, чем она может себе вообразить. Переполненная непривычными эмоциями, она не понимала, что же теперь предпринять. Знала одно: она хочет ему помочь! Астрид подошла к дверям его спальни, — но двери были заперты. — Зарек! Молчание. Астрид прислонилась к двери пылающим лбом, гадая, как достучаться до его сердца? Как спасти того, кто не хочет быть спасенным? Приказ Артемиды привел Таната в ярость. Сидеть тихо и ждать? Еще чего! Девятьсот лет он мечтал об этой возможности — и теперь в последний миг добычу вырывают у него из рук! Девять столетий он надеялся, что однажды поквитается с Зареком из Мезии! И теперь ни Артемида, ни кто угодно еще его не остановит! Он отомстит Зареку — или погибнет сам. Танат зло усмехнулся. Артемида воображает, что он — покорное орудие в ее руках. Но не так уж она могущественна. И, говоря откровенно, не так уж умна. Она считает себя его госпожой и тешится мыслями о своем величии. Но для него она — лишь средство к достижению заветной цели. К отмщению. Танат постучал в дверь уединенного дома, скрытого в глухом лесу. Внутри жилища послышался шум, приглушенные испуганные голоса — аполлиты пытались спрятать женщин и детей. Его народ, когда-то великий и могучий, теперь влачил жалкую жизнь — жизнь изгоев, боящихся собственной тени. — Я — свет лиры! Танат произнес пароль, известный любому даймону или аполлиту. По этим словам аполлиты и даймоны узнавали друг друга, этой формулой просили друг у друга прибежища. Выражение «свет лиры» указывало на их родство с Аполлоном, богом света и музыки — тем, что создал их, а затем предал и проклял. — Но почему ты ходишь при свете дня? — послышался за дверью полный страха женский голос. — Я — Дневной Убийца. Открой дверь. — Откуда нам знать, что ты говоришь правду? — Этот вопрос задал мужчина. Танат глухо зарычал. Он понапрасну тратит время, пытаясь помочь этим ничтожествам! Но ведь и он когда-то был таким же! И сейчас мог бы, как они, прятаться в норах, страшась Темных Охотников, Оруженосцев — да что там, любого, самого жалкого смертного, которому не опасен дневной свет… Как же он их всех ненавидит! — Так или иначе, я все равно войду, — предупредил Танат. — Я постучал, чтобы вы открыли дверь сами и успели укрыться от солнечных лучей. Не хотите открывать, — я ее вышибу. Послышалось звяканье засова. Глубоко вздохнув, Танат медленно, осторожно отворил дверь, сделал шаг за порог, закрыл ее… и едва успел увернуться от летящей ему в голову лопаты. Перехватив лопату и дернув за черенок, он вытащил из тени женщину. — Не трогай моих детей! — закричала она. Вырвав лопату из ее рук, он смерил ее уничтожающим взглядом. — Поверь, если бы я захотел тронуть твоих детей, никто меня бы не остановил. Никто и ничто. Но я пришел не за этим. Я хочу убить Охотника, на счету у которого — сотни наших сородичей. Безупречно правильное лицо женщины озарилось робкой улыбкой: теперь она смотрела на Таната, словно на ангела, сошедшего с небес. — Так ты действительно Дневной Убийца? — проговорил мужчина. Танат повернул голову. Навстречу ему из тени вышел молодой даймон, на вид лет двадцати с небольшим. Как и все представители его племени, он поражал совершенством тепа и лица, — и длинная белокурая коса, спускающаяся по спине, как это ни странно, лишь подчеркивала его силу и мужественность. На его правой щеке сверкала татуировка — три кровавых слезы. Танат мгновенно понял, кто перед ним. Один из спати, даймонов-воинов. В последние века они встречаются все реже. Но именно они и нужны Танату. — Эти слезы — твои дети? Даймон коротко кивнул: — Все убиты Темными Охотниками. Но я отомстил: на моем счету уже один Охотник. Сердце Таната сжалось от сострадания. Все проклинают и преследуют даймонов, но за что же? Только за то, что они хотят жить? А что сделали бы люди, что сделали бы Темные Охотники, если бы им предоставили такой же выбор: либо ты живешь, отнимая чужие души, — либо погибаешь мучительной смертью в расцвете лет? Сам Танат — когда-то, много веков назад — свой выбор сделал. Он не хотел превращаться в чудовище. Решил прожить тот недолгий срок, что отпущен ему судьбой, и умереть, не запятнав рук кровью невинных. То же решение приняла и его любимая… Но даже того немногого, что им оставалось, их лишил Зарек. Безумный Темный Охотник ворвался в их деревню, сея смерть и разрушение на своем пути. Мужчины не успели спрятать женщин и детей, Зарек убил их всех. Ни один из тех, кто встретился ему на пути, не остался в живых. Ни один. Зарек убивал без разбору и даймонов, и простых аполлитов. И был наказан за это… изгнанием! Всего лишь изгнанием! Его захлестнула ярость. Все эти девятьсот лет, пока Танат, преследуемый воспоминаниями о той страшной ночи, не знал ни единого спокойного дня, Зарек как ни в чем не бывало прохлаждался на Аляске! Но Танат заставил себя унять ярость. Сейчас не время предаваться гневу. Он должен действовать холодно и расчетливо — так же, как его враги. — Сколько тебе лет, даймон? — спросил он у спати. — Девяносто четыре. Танат поднял бровь. — Ты хорошо сохранился! — Что есть, то есть. И я устал прятаться. Это чувство было знакомо Танату — он сам ненавидел жизнь во тьме. — Не бойся. Ни один Темный Охотник за тобой не погонится. Об этом я позабочусь. Даймон улыбнулся. — Мы думали, что Дневной Убийца — просто миф… |