Онлайн книга «Садовник (сборник)»
|
Новый председатель довольно испуганно и вымученно улыбнулся. – Познакомьтесь, пожалуйста, – заговорил он, представляя дядю Лешу, – Глазов Алексей Алексеевич, наш бригадир садоводства… Воюем с ним из-за шефов… Мне дали двести человек, но только на картошку, – объяснял председатель, обращаясь ко всем, но больше – к стоящему напротив высокому крупному мужчине в сером глухом плаще и шляпе. – Что, действительно скармливаете коровам? – спросил тот. – Некондицию, только некондицию, Виктор Иванович… – А отчего она выходит, некондиция… – попытался вставить дядя Леша, но председатель его перебил: – Винзавод теперь не принимает, производство соков нам невыгодно разворачивать, сад в общем небольшой… – Так вы что, еще не убирали яблоки? – довольно строго спросил вдруг Виктор Иванович. – Да нет, Виктор Иванович, план мы перевыполнили… Сто двадцать пять процентов дали… Потрудились на славу… всем колхозом… – Да там еще два плана! А то и три! – заволновался вдруг дядя Леша. – И какие яблоки остались! Убрали-то раннеспелые сорта, нележкие… А самое яблоко – на ветке… да на земле… некондиция! – дядя Леша зло зыркнул на председателя. – Отчего оно некондицией становится? На земле лежит… Некондиция… – Успокойтесь, пожалуйста, успокойтесь. – Виктор Иванович улыбнулся, глядя дяде Леше в глаза. – Подумаем мы насчет шефов, подумаем… – Так думать-то некогда. – Дядя Леша инстинктивно потер левую половину груди. – Некогда думать… Убирать надо… сад – он же живой… Не уберем мы, он обидится, плодоносить долго не будет… Все вокруг вдруг заулыбались. – Ну, это уже мистика… – Виктор Иванович тоже улыбался. – Алексей Алексеевич, – торопливо подсказал новый председатель. – Это уже мистика, Алексей Алексеевич… А нам надо быть реалистами… Вы вот мне скажите лучше, сколько лет живет яблоня… Я, признаться, так и не знаю… Двадцать, тридцать?.. Дядя Леша глянул недоверчиво на Виктора Ивановича. – Яблони – как люди… по-разному живут… У кого жизнь какая… И шестьдесят, и восемьдесят… и сто лет живут… – Сто? – Виктор Иванович и остальные, кажется, не совсем поверили. – Да вот… – дядя Леша поднял сетку, которую держал в руках. – Вот яблоки с яблони восемьдесят второго года рождения. Тысяча восемьсот восемьдесят второго года… Больше ста лет выходит… И стоящие вокруг серьезные люди подались сюда сразу и с почти детским любопытством смотрели на столетние яблоки… – Для сада терпение нужно… Есть ведь сорта, они в пятьдесят лет только плодоносить начинают… – объяснял дядя Леша. – Да, долго… – задумчиво произнес Виктор Иванович, отрывая взгляд от сетки с яблоками. – Мы на юге области закладываем спецхоз на четыреста гектаров плодовых деревьев и кустарников. Не хотели бы там поработать? Нам нужны хорошие специалисты. – Не, – смутился дядя Леша. – Я уж тут… – Почему? Там перспектива… – Знаю я эту перспективу, – перебил его дядя Леша. – Скороспелок натыкают… Через пять лет урожай, через десять – вырубай… Это не яблони… Яблони у нас… – Ну, а если вдруг на месте этого сада комплекс будет строиться? – Какой комплекс? – быстро спросил дядя Леша. – Птицеводческий комплекс… Вы ведь наверняка знаете, что в районе, и в колхозе в частности, начался процесс переспециализации… Дядя Леша подался чуть вперед, спросил недоверчиво, настороженно: – Чегой-то – на месте сада? Где такое записано? У нас на пятилетку план по яблокам… И зачем тогда специализацию было делать, если теперь это… пере…? Виктор Иванович улыбнулся. – Я не посягаю на ваш сад, Алексей Алексеевич, я говорю в принципе… – Так и я… в принципе… А мы в пятилетку записаны, сад никакая собака не тронет… – Я не спорю с вами, Алексей Алексеевич… Сад ваш наверняка хороший, красивый, и яблоки вот… – Виктор Иванович глянул на сетку в руке дяди Леши. – Но вы у любого спросите, что сегодня нужней: сад или птицеводческий комплекс? Нам народ надо кормить, Алексей Алексеевич. – Так что ж, значит, чтоб накормить – сад под корень? А? – глаза дяди Леши сузились, он подался вперед. – Да вы успокойтесь, – улыбнулся Виктор Иванович. – Мы видим, как вы любите сад. – А чего мне его любить? – Кажется, дядя Леша уже не мог успокоиться. – Чего мне его любить? Чего хорошего я через него видел? У меня, может, через него вся жизнь перевернутая!.. Только я вот чего тебе скажу… Председатель схватил дядю Лешу за локоть, останавливая, но тот вырвал руку: – Да пусти ты! Я вот чего скажу… И сам понимаю, и по рассказам знаю… Жили не то что теперь… Мясцо ре-едко в щах, ре-едко… А в новину, бывало, и пухли, жрать совсем нечего. Только сады-то все держали!.. В каждом колхозе свой сад!.. Не в сытости дело, от яблок брюхо не вырастет… не в сытости дело, а в радости, в радости, понял, как тебя… Он вбежал, задыхаясь, на пятый этаж, остановился у приоткрытой двери с цифрой «55», из-за которой доносились тихие глухие голоса, вошел. В квартире было полутемно, серо. Первое, что он увидел, – зеркало в прихожей, завешанное полотенцем, и телевизор в комнате, которым хвастался Николай. Экран телевизора был прикрыт тряпкой. На диване лежал пластом, не двигаясь, Витек. Из кухни быстро шла Райка. Она не видела дядю Лешу. – Рай! – позвал он тихо. – Ой, дядь Леш, дядь Леш! – прижалась Райка к его плечу, став вдруг маленькой и жалкой. – Рай, кто там? – спросила из комнаты тетка Ира чужим, сорванным криком голосом. – Свои это, свои! – испуганно крикнула в ответ Райка и зашептала, глядя снизу: – Ты бы шел, дядь Леш… – Да как же, – забасил дядя Леша, не понимая. Тетка Ира вышла в прихожую, в черном, с провалившимися глазами на сером лице, с синими покусанными губами. Сзади ее удерживала за руку какая-то старуха. – А, куманек дорогой явился! – громко заговорила тетка Ира. – С яблочками со свово сада, с бутылочкой! Друг от самого детства, как же… Ты чего пришел? – грозно спросила она. – Сестру мою на тот свет свел, теперь мужика? Горбил на твой сад всю жизнь… А?! – Голос ее поднялся до невыносимого. – Ир, – заговорил хрипло и испуганно дядя Леша, но она, поднимая руку и вырываясь от старухи, закричала в близкой бабьей своей истерике: – Пошел отсюда, гад! И только приди! Приди только на похороны! Попробуй только! – Иди, дядь Леш, иди, видишь, какая она, – Райка подталкивала дядю Лешу к двери. Спускаясь по лестнице, он заклохтал вдруг горлом, шмыгнул громко носом, торопливо провел рукавом пиджака по глазам… |