Онлайн книга «Такое разное будущее»
– Кто? Роботы. – Что?! Они сами?? – Конечно. Он замолчал под моим взглядом. – Почему их не ремонтируют? – Потому что ремонт не окупается, – сказал он медленно, с удивлением рассматривая меня. – И что с ними делают? – С ломом? Отправляют вон туда. – Он показал на высокую колонну мартена. В кабинете на столе уже лежали подготовленные бумаги – протокол контроля, еще какие-то листки, – Марджер заполнил по очереди все рубрики, подписал сам и передал ручку мне. Я повертел ее в пальцах: – А не может случиться ошибки? – Простите, не понял. – Там, в этом… ломе, как вы его называете, могут оказаться… еще пригодные, совершенно исправные – как вы думаете? Он смотрел на меня так, словно не понимал, о чем я говорю. – У меня создалось такое впечатление, – медленно докончил я. – Но ведь это не наше дело, – ответил он. – Нет? А чье? – Роботов. – Как же это – ведь мы должны были контролировать. – Ах нет. – Он с облегчением улыбнулся, открыв наконец источник моей ошибки. – С тем это не имеет ничего общего. Мы проверяем синхронизацию процессов, их темп и эффективность, но не вдаемся в такие подробности, как селекция. Это нас не касается. Не говоря о том, что это совершенно не нужно, это было бы и невозможно, потому что ведь на каждого человека приходится теперь по восемнадцать автоматов; из них примерно пять ежедневно заканчивают свой цикл и идут на слом. Это составляет около двух миллиардов тонн в день. Вы же понимаете, что мы не могли бы следить за этим, ну и кроме того, наша система предполагает как раз обратное: автоматы заботятся о нас, а не мы о них… Я вынужден был согласиться с ним и молча подписал листки. Мы уже собрались расстаться, когда неожиданно для себя я спросил его, изготовляют ли сейчас человекообразных роботов. – Вообще-то нет, – сказал он и добавил, помедлив: – В свое время с ними была масса хлопот… – То есть? – Ну вы же знаете инженеров! В подражании они дошли до такого совершенства, что некоторые модели роботов невозможно стало отличить от живого человека. Были люди, которые не могли этого вынести… Я вдруг вспомнил сцену на корабле, на котором я прилетел с Луны. – Не могли вынести… – повторил я его слова. – Может, это было что-то вроде ненависти? – Я не психолог, но, пожалуй, можно сказать и так. Впрочем, это дело прошлое. – И таких роботов больше нет? – Почему? Иногда еще встречаются на ракетах ближнего радиуса. А вы что, встречали такого? Я ответил уклончиво. – Вы еще успеете уладить свои дела? – забеспокоился он. – Какие дела?.. Я вспомнил, что у меня якобы было дело в городе. Мы расстались у выхода со станции, куда он меня проводил, не переставая благодарить за то, что я выручил его. Я побродил по улицам, заглянул в реалон, вышел, не досидев даже до середины вздорного спектакля, и в отвратительном настроении поехал в Клавестру. Примерно за километр от виллы отпустил глидер и остаток пути прошел пешком. «Все в порядке. Это механизмы из металла, проводов, стекла, их можно собирать и разбирать», – внушал я себе, но не мог отделаться от воспоминаний о темном зале, об отрывистых голосах, о диком бормотании, в котором было слишком много смысла, слишком много самого обыкновенного страха. Я сам был, можно сказать, специалистом в этом деле, наглотался страху вдоволь, ужас перед внезапным уничтожением не был для меня фикцией, как для этих ловких конструкторов, которые, надо сказать, здорово организовали все дело: роботы занимались себе подобными до самого конца, а люди ни во что не вмешивались. Это был замкнутый цикл точнейших устройств, которые сами себя создавали, воспроизводили и уничтожали, а я только напрасно наслушался стонов механической агонии. Я остановился на холме. Ландшафт, залитый лучами низко стоящего солнца, был невыразимо прекрасен. Изредка глидер, поблескивая, как черный снаряд, пролетал по ленте шоссе, нацелившегося в горизонт, над которым голубым облачком, затуманенные расстоянием, вздымались горы. И неожиданно я почувствовал, что не могу на это смотреть, не имею на это права, словно был в этом какой-то ужасный, хватающий за горло обман. Я сел среди деревьев, закрыл лицо руками; я жалел, жалел, что вернулся. У входа в дом ко мне подошел белый робот и сказал конфиденциально: – Вас просят к телефону. Дальняя связь: Евразия. Я быстро пошел за ним. Телефон находился в зале, так что, разговаривая, я видел через стеклянную пластину двери в сад. – Эл? – послышался далекий, но отчетливый голос. – Говорит Олаф. – Олаф… Олаф!!! – повторил я торжествующе. – Где ты, дружище? – В Нарвике. – Что делаешь? Как дела? Письмо получил? – Ясно. Потому и знаю, где тебя искать. Минута молчания. – Что делаешь? – повторил я уже не так уверенно. – А что я должен делать? Ничего. А ты? – В Адапте был? – Был. Только один день. Сбежал. Не мог, знаешь… – Знаю. Слушай, Олаф… я тут снял виллу. Не знаю сам зачем, но… Слушай! Приезжай! Он ответил не сразу. Когда отозвался, в его голосе чувствовалось сомнение. – Я бы приехал. Может, и приехал бы, Эл, но ты знаешь, что нам говорили… – Знаю. Но они ведь не могут нам ничего сделать. И вообще, ну их к лешему. Приезжай. – Зачем? Подумай, Эл. Может, будет… – Что? – Хуже. – Откуда ты знаешь, что мне плохо? Я услышал его короткий смешок, вернее, вздох: так тихо он смеялся. – А зачем же ты тянешь меня к себе? Неожиданно мне в голову пришла прекрасная идея. – Слушай, Олаф. Тут что-то вроде дачи. Вилла, бассейн, сад. Только… ты уже знаешь, как теперь… как они живут, да? – Немножко знаю. Тон, которым это было сказано, говорил больше слов. – Вот видишь. Так слушай. Приезжай! Но сначала постарайся раздобыть… боксерские перчатки. Две пары. Побоксируем. Увидишь, как будет здорово! – Опомнись, Эл! Где я возьму перчатки? У них же этого нет уже много лет. – Так закажи. Не станешь же ты утверждать, что невозможно изготовить четыре дурацкие перчатки. Соорудим небольшой ринг и будем драться. Мы оба можем, Олаф! Надеюсь, ты уже слышал о бетризации, а? – Конечно. Я бы тебе сказал, что я об этом думаю. Но по телефону не хочу. Еще обидится кто-нибудь. |