Онлайн книга «Такое разное будущее»
– Это хуже, – сказал он. – Да. Я тут третий день. Не знаю, как это, но… уже когда мы с тобой разговаривали. Безо всякой причины, безо всяких… ничего, ничего. Совершенно ничего. – Интересно, – сказал он. – Что интересно? – Со мной нечто похожее. – Так зачем ты прилетел? – Эл, ты сделал благое дело. Понимаешь? – Тебе? – Нет. Кому-то другому. Это бы добром не кончилось. – Почему? – Либо ты знаешь, либо не поймешь. – Знаю. Олаф, что же это такое? Неужели мы действительно дикари? – Не знаю. Мы десять лет были без женщин. Помни об этом. – Это не объясняет всего. Во мне есть, знаешь, какая-то беспощадность, я не считаюсь ни с кем, понимаешь? – Ты еще считаешься, сын мой, – сказал он. – Еще считаешься! – Ну да, но ты знаешь, в чем дело? – Знаю. Опять молчание. – Хочешь еще поболтать или бокс? – спросил он. Я рассмеялся: – Где ты достал перчатки? – Ни за что не догадаешься. – Заказал? – Где там. Украл. – Ну да! – Клянусь небом. Из музея… Пришлось специально летать в Стокгольм, понимаешь? – Тогда пошли. Он распаковал свои скромные пожитки и переоделся. Мы накинули купальные халаты и спустились вниз. Было еще рано. Завтрак обычно подавали только через полчаса. – Пойдем лучше на задворки, – сказал я. – Там нас никто не увидит. Мы остановились на лужайке, окруженной высоким кустарником. Сначала утоптали траву, и без того довольно низкую. – Будет скользко, – сказал Олаф, пробуя подошвами самодельный ринг. – Ничего. Больше нагрузка. Мы надели перчатки. С этим пришлось повозиться, потому что некому было их завязать, а вызывать робота не хотелось. Олаф встал против меня. Тело у него было совершенно белое. – Ты еще не загорел, – сказал я. – Потом расскажу, что со мной происходило. Мне было не до пляжа. Гонг. – Гонг. Мы начали легко. Ложный выпад. Он ушел. Еще раз ушел. Мне становилось жарко. Я стремился не к ударам, а к ближнему бою. Избивать Олафа мне в общем-то не хотелось. Я был тяжелее килограммов на пятнадцать, и его чуть более длинные руки не уменьшали моего преимущества, тем более что я вообще был более сильным боксером. Поэтому я дал ему несколько раз подойти, хоть и не должен был. Вдруг он опустил перчатки. Лицо его онемело. Он разозлился. – Так не пойдет, – сказал он. – В чем дело? – Без фокусов, Эл. Или настоящий бокс, или никакого. – Ладно, – сказал я, оскалив зубы. – Бокс! Я медленно пошел на сближение. Перчатки ударились друг о друга, издавая резкие хлопки. Он почувствовал, что я действую всерьез. Он прикрылся. Темп нарастал. Я сделал ложный выпад левой, потом правой, сериями, последний удар почти всегда достигал цели. Он не успевал. Потом он неожиданно пошел в атаку, у него получился прекрасный прямой, я отлетел шага на два. Сразу вернулся. Мы кружили; его удар, я нырнул под перчатку, отошел и с полудистанции влепил прямой правый. Вложил в этот удар все. Олаф обмяк, на мгновение раскрылся, но сразу же начал входить в форму. Следующая минута ушла на пустые взмахи. Перчатки громко хлопали по плечам, но неопасно. Один раз я едва успел уклониться, он только скользнул перчаткой мне по уху, а это была бомба, от которой я свалился бы. Мы снова кружили. Он получил удар в грудь, раскрылся, я мог ударить, но не сделал ни движения, стоял как парализованный – в окне первого этажа я увидел ее; ее лицо белело так же, как то пушистое, что покрывало ее плечи. Это длилось мгновение. В следующий момент меня оглушил страшный удар; я упал на колени и тут же услышал крик Олафа: – Прости! – Не за что… Хороший удар, – пробормотал я, поднимаясь. Окно было уже закрыто. Мы дрались еще не больше полминуты. Вдруг Олаф отступил. – Что с тобой? – Ничего. – Неправда. – Ладно. Мне расхотелось. Не злишься? – Что ты? Это все равно было нелепо, так вот, с места в карьер. Пошли. Мы отправились к бассейну. Олаф прыгал лучше меня. Он ухитрялся проделывать чудеса. Я попробовал заднее сальто из винта, как он, но только здорово ударился бедрами о воду. Сидя на краю бассейна, я поливал водой горящую, как огонь, кожу. Олаф смеялся: – Ты вышел из формы. – Брось. Я никогда не умел делать винта. А ты – здорово! – Я сегодня попробовал впервые. – В самом деле? – Да, это здорово! Солнце поднялось уже высоко. Мы улеглись на песок, закрыв глаза. – Где… они? – спросил Олаф после долгого молчания. – Не знаю. Наверно, у себя. Их окна выходят на другую сторону сада. Я этого не знал. Я почувствовал, что он пошевелился. Песок был очень горячий. – Да, это потому, – сказал я. – Они нас видели? – Она – да. – Испугалась… – пробормотал он. – Как ты думаешь? Я не ответил. Снова помолчали. – Эл? – Что? – Они уже почти не летают, ты знаешь? – Да. – А знаешь почему? – Говорят, это бессмысленно… Я начал пересказывать ему все, что вычитал у Старка. Олаф лежал неподвижно, молча, но я знал, что слушает он внимательно. Когда я кончил, он заговорил не сразу. – Ты читал Шелли? – Нет. Какого Шелли? – Нет? Я думал, ты все читал… Это был астроном двадцатого века. Мне случайно попалась одна его работа именно об этом. Очень похоже на твоего Старка. – Что ты говоришь? Это невозможно! Шелли не мог знать… лучше прочти Старка сам. – И не подумаю. Знаешь, что это? Ширма. – То есть? – Да, кажется, я знаю, что произошло. – Ну? – Бетризация. Я вскочил. – Ты думаешь?! Он открыл глаза. – Ясно. Не летают – и никогда уж не полетят. Будет все хуже. Ням-ням. Одно огромное ням-ням. Они не могут смотреть на кровь. Не могут подумать о том, что произойдет, если… – Постой, – сказал я, – это невозможно. Ведь есть же врачи. Должны быть хирурги… |