Онлайн книга «Такое разное будущее»
– Сначала. Но ведь потом ты одолел, скажешь, нет? – Одолел. Но… удовольствия мне это не доставило. Ты же знаешь почему. Бедняга Вентури… – Молчи. Теперь неизвестно, кто кого должен жалеть. – Во всяком случае, Вентури уже никого не сможет пожалеть. Ты тогда был на верхней палубе, да? – Я?! На верхней? Да я же стоял рядом с тобой! – Да, правда. Не пусти он охлаждения на полную мощность, возможно, он отделался бы ожогами. Как Арне. Должно быть, Вентури просто растерялся. – Ну и ну! Нет, ты просто изумителен! Ведь Арне все равно погиб! – Пять лет спустя. Пять лет – это все же пять лет. – Таких лет? – Сейчас ты сам так говоришь, а тогда, возле бассейна, когда я начал, взъелся на меня. – Да, это было невыносимо и великолепно. Ну, признайся. Скажи сам – впрочем, что тебе говорить? Когда ты вылез из той дыры на Ке… – Оставь, наконец, в покое эту дыру! – Не оставлю. Не оставлю, потому что только тогда я понял, каков ты. В то время мы еще не очень хорошо знали друг друга. Когда, это было месяц спустя, Гимма сказал мне, что Ардер летит с тобой, я подумал, что… ну, в общем, не знаю! Я подошел к Ардеру, но смолчал. Он, конечно, сразу почувствовал. «Олаф, – сказал он, – не злись. Ты мой лучший друг, но сейчас я лечу с ним, а не с тобой, потому что…» Знаешь, как он сказал? – Нет, – сказал я. К горлу подкатился комок. – «Потому что только он один спустился в «дыру». Он один. Никто не верил, что туда можно спуститься. Он сам не верил». Ты верил, что вернешься? Я молчал. – Видишь! «Мы вернемся вместе, – сказал Ардер, – или не вернемся совсем»… – И я вернулся один… – сказал я. – И ты вернулся один. Я тебя не узнал. Как же я тогда испугался! Я был внизу, у насосов. – Ты? – Я. Смотрю, кто-то чужой. Совершенно чужой. Я думал, это галлюцинация… У тебя даже скафандр был совершенно красным. – Ржавчина. Лопнул шланг. – Знаю. Ты мне говоришь? Ведь это же я потом латал его. Как ты выглядел… Да, но только позднее… – С Гиммой? – Ага. Этого в протоколах нет. И ленту вырезали через неделю, кажется, сам Гимма. Я думал, ты тогда его убьешь. – Не говори об этом, – сказал я, чувствуя, что еще минута, и я начну дрожать. – Не надо, Олаф. Прошу тебя. – Только без истерики! Ардер был мне ближе, чем тебе. – Что значит «ближе», «дальше», какое это имеет значение?! Болван ты, Олаф. Если бы Гимма дал ему резервный вкладыш, он бы сейчас сидел с нами! Гимма экономил на всем, боялся потерять лишний транзистор, а людей потерять не боялся! – Я осекся. – Олаф! Это чистейшее безумие. Пора забыть. – Видно, Эл, не можем. Во всяком случае, пока мы вместе. Потом уже Гимма никогда… – Оставь в покое Гимму! Олаф, Олаф! Конец… Точка. Не хочу больше слышать ни слова! – А о себе я тоже не могу говорить? Я пожал плечами. Белый робот хотел убрать со стола, но только заглянул в комнату и вышел. Его, наверное, испугали наши возбужденные голоса. – Скажи, Эл, чего ты, собственно, злишься? – Не притворяйся. – Нет, серьезно. – Как это «чего»? Это же случилось из-за меня… – Что из-за тебя? – С Ардером. – Что-о? – Конечно. Если бы я сразу настоял, перед стартом, Гимма дал бы. – Ну, знаешь! Откуда тебе было знать, что подведет именно радио? А если бы что-нибудь другое? – Если бы! Если бы! Не было никакого «если бы». Было радио. – Постой. Так ты с этим носился шесть лет и даже не пикнул? – А что мне было «пикать»? Я думал, это и так ясно. – Ясно? Черное небо! Что ты плетешь, человече?! Опомнись! Если бы ты это сказал раньше, каждый бы решил, что ты рехнулся. А когда у Эннессона расфокусировался пучок, то это тоже ты? Да? – Нет. Он… Ведь расфокусировка случается… – Я знаю. Все знаю. Не меньше тебя. Эл, я не успокоюсь, пока ты не скажешь. – Что? – Что это только твое воображение. Это же дикая чушь. Ардер сам бы тебе сказал это, если б мог. – Благодарю. – Слушай, Эл, я тебе сейчас так врежу… – Поосторожней. Я посильнее. – А я злее, понимаешь? Болван! – Не кричи так. Мы тут не одни. – Ладно. Все. Но это была чушь или нет? – Нет. Олаф так втянул носом воздух, что у него побелели ноздри. – Почему нет? – спросил он почти нежно. – Потому что я уже раньше приметил эту… эту жадную лапу Гиммы. Я обязан был предвидеть это и взять Гимму за глотку сразу, а не после того, как я вернулся с известием о гибели Ардера. Я был чересчур мягок. Вот в чем дело. – Ну ладно. Ладно. Ты был слишком мягок… Да? Нет! Я… Эл! Я не могу. Я уезжаю. Он вскочил из-за стола. Я тоже. – Ты что, с ума спятил! – крикнул я. – Он уезжает! Ха! Из-за того, что… – Да, да. А что, прикажешь слушать твои бредни? И не подумаю. Ардер не отвечал. Так? – Отстань. – Не отвечал? Говори. – Не отвечал. – У него могла быть утечка? Я молчал. – У него могла быть тысяча различных аварий? А может быть, он вошел в зону отражения? Может, в этой зоне погас его сигнал, когда он потерял космическую скорость в завихрениях? Может, над пятном у него размагнитились излучатели, и… – Довольно! – Не хочешь признать, что я прав? Стыдись! – Я же ничего не говорю. – Ага. Значит, могло все-таки случиться что-нибудь такое, о чем я сказал? – Могло. – Тогда почему ты уперся, что это было радио? Радио, и больше ничего, только радио? – Может, ты и прав… – сказал я. Я вдруг почувствовал страшную усталость, и мне все стало безразлично. – Может, ты и прав, – повторил я. – Радио… просто наиболее правдоподобное объяснение, понимаешь?.. Нет. Пожалуйста, помолчи. Мы и так говорили об этом в десять раз больше, чем надо. Лучше помолчи. Олаф подошел ко мне. – Конь… конь несчастный… у тебя слишком много этого добра, ясно? – Какого еще добра? – Чувства ответственности. Во всем надо знать меру. Что ты собираешься делать? – Ты о чем? |