Онлайн книга «Гибель красных моисеев. Начало террора. 1918 год»
|
К череде загадочных событий, вызванных деформацией времени на стыке лета и осени 1918 года, надо отнести и прозвучавшее по радио обращение «ко всему цивилизованному миру от Совета комиссаров Союза коммун Северной области»… «Фактическими убийцами Володарского, Урицкого, покушения на Левина и Зиновьева являются англо-французы… Подлые душители свободы пошли на все… Товарища Урицкого они убили потому, что товарищ Урицкий получил в свои руки нити целого английского заговора в Петрограде… При появлении в здании посольства представителей нашей комиссии по борьбе с контрреволюцией английские заговорщики во главе с офицером Кроме открыли стрельбу, убили нашего товарища Янсона и тяжело ранили товарищей Шейкмана и Бортновского, которые в настоящий момент находятся при смерти. Ф. Дзержинский Военный комиссар Б. Позерн А. Луначарский 2 сентября 1918 года». Обратим внимание на дату. 2 сентября Ф.Э. Дзержинский точно был в Москве, и почему его подпись стоит рядом с подписями петроградских товарищей, непонятно. Естественно предположить, что обращение это и было подписано в Петрограде, но не 2 сентября, а 31 августа, когда еще только готовился налет на английское посольство, когда Дзержинский по телеграфу связался со своим заместителем в Москве Я.Х. Петерсом и дал указание арестовать Локкарта и его подручных… Думается, что бессмысленно обсуждать сейчас, чем же — чекистской игрой или настоящим антиленинским заговором? — была та спецоперация в Кремле, которую начинал еще Яков Григорьевич Блюмкин и которую потом проводили Яков Христофорович Петерс и Феликс Эдмундович Дзержинский… После того, как Феликс Эдмундович узнал, что убить В.И. Ленина на заводе Михельсона не удалось, он объявил эту операцию заговором и приказал раскрыть его. Отметим — это, кстати, очень важно для уточнения последовательности событий! — что первый раз Локкарт и капитан Хикс были арестованы до 6 часов утра 31 августа, когда Якоб Петерс устроил им очную ставку с Фанни Каплан. В 9 часов утра они были отпущены, но Петерс на всякий случай арестовал секретную сотрудницу ВЧК и любовницу Локкарта Муру Бенкендорф… Это в Москве… А в Петрограде — напомним, что в это время сам Феликс Эдмундович уже находился в поезде между Петроградом и Москвой! — отряд чекистов оцепил здание английского посольства на Французской набережной, у Троицкого моста. Каким образом вооруженный налет чекистов на английское посольство связан с убийством Урицкого, говорят его результаты. Все бумаги в английском посольстве оказались сожжены, военно-морской атташе капитан Френсис Аллен Кроми был убит, погиб при захвате посольства чекист Янсон, были ранены помощник комиссара Петроградской ЧК Иосиф Наумович Шейкман-Стодолин и следователь ВЧК Бартновский. Но не совсем ясно, кто и в кого стрелял… Так получилось, что пули, попавшие в чекистов, были выпущены из чекистского оружия. Резидент английской разведки Эрнест Бойс, который должен был отвезти капитана Кроми на свою квартиру для встречи с Рейли, приехал в посольство, когда Кроми был уже мертв. Все концы «чекистско-посольского» заговора оказались обрубленными, и теперь о подлинных намерениях Ф.Э. Дзержинского и его покровителя Я.М. Свердлова можно судить только по косвенным свидетельствам… И тут все сразу встает на свои места. И выстрел Леонида Каннегисера тоже… Он, как нам кажется, и спутал все карты чекистам, и можно предположить, что вместо тщательной подготовки убийства Ленина они вынуждены были форсировать ход «спецоперации» и, когда теракт на заводе Михельсона все-таки не удался, чтобы замести следы, совершили налет на английское посольство. Хотя, конечно, одним только налетом на посольство все проблемы решить не удалось. У товарища Петерса в Лондоне жили жена и сын, которым Локкарт неоднократно передавал деньги, и рисковать ими Якоб Христофорович не мог даже ради бесконечно любимой им ВЧК. Локкарта он выпустил, но тут же арестовал его любовницу Муру Бенкендорф. И не ошибся. Оказалось, что Локкарт любит Муру и тоже не собирается рисковать ею даже ради бесконечно любимой им английской разведки. Вот такие это благородные люди оказались. Якоб Христофорович Петерс и Роберт Гамильтон Брюс Локкарт… В октябре Локкарту, вместе с другими сотрудниками миссии Антанты, было разрешено вернуться в Англию. 28 сентября Петерс сам пришел к Локкарту сообщить о его освобождении. — Вы можете быть счастливы и жить как вам захочется. Мы можем дать вам работу, — сказал он. — Вы ведь знаете, что капитализм все равно обречен. — Не валяйте дурака! — ответил Локкарт. — Вы же хотите передать письмо своей жене? Давайте письмо… Если оставить политику в стороне, я против вас ничего не имею. Всю свою жизнь я буду помнить то добро, которое вы сделали для Муры. О благородстве Якоба Христофоровича Петерса говорить, разумеется, не просто. Тут нельзя ни на мгновение забывать, что это благородство ближайшего подручного Дзержинского. Чтобы иметь возможность хоть как-то скомпрометировать Локкарта в глазах его начальства, Петерс придумал произвести в немецкие агенты чекистку Муру Бенкендорф. И пока его жена Мэй находилась в Лондоне, Петерс, как он сам признавался, скрывал этот факт, даже на суде, приговорившем Локкарт, Рейли, Гренар и де Вертиман в декабре 1918 года к смертной казни. Зато, как только Мэй удалось вывезти, Петерс сразу предал гласности факт сотрудничества любовницы английского разведчика Локкарта с немецкой разведкой. Разумеется, сделал это товарищ Петерс только в знак протеста против «ярой антисоветской кампании», которую развернул тогда Локкарт в Англии. Вот мы и разобрались и с поразительным совпадением заговоров и терактов, и с полуслепой террористкой, и с мудрым Феликсом Эдмундовичем… Только народу тогда понять это было невозможно… Даже если и был этот народ и большевиками, и чекистами… Не понимали этого следователи Огго и Кингисепп… Не понимали и товарищи в затерянном в вятской глуши Нолинске… Это оттуда пришло тогда письмо, которое было напечатано в «Вестнике ВЧК» и которое вызвало такой гнев В.И. Ленина, что сам журнал немедленно был закрыт. Письмо называлось: «Почему вы миндальничаете?» «Революция учит. Она показала нам, что во время бешеной Гражданской войны нельзя миндальничать. На своей спине мы почувствовали, что значит отпускать на свободу Красновых, Колчаков, Алексеевых, Деникиных и как мы увидели также на примере убийства Володарского, что значит благодушествовать с “домашней” контрреволюцией. И мы объявили нашим массовым врагам террор, а после убийства товарища Урицкого и ранения нашего дорогого вождя тов. Ленина мы решили сделать этот террор не бумажным, а действительным. Во многих городах произошли после этого массовые расстрелы заложников. И это хорошо. В таком деле половинчатость хуже всего, она озлобляет врага, не ослабив его. Но вот мы читаем об одном деянии ВЧК, которое вопиющим образом противоречит всей нашей тактике. |